Посвящается всем, кто своей волею или жертвою обстоятельств живёт в каменных джунглях современных городов….
Эта книга задумывалась мной ещё в конце 90-х,
а начала писаться только с 2007.
Эта книга просто повесть о нас с вами и таких как мы.
Где-то добрая и смешная, где-то не очень.
Конечно, хотелось, чтобы она была интересна читателям.
И если хоть одного из тысячи она заинтересует,
а одного из 10 000 может даже о чём-то заставит задуматься,
значит, мой труд был не зря!
Вместо главы «От автора»
Александр Алконост – это псевдоним. В первых моих «пробах пера» вместо Алконост стояло: «Казанский», но на просторах интернета уже есть писатель Александр Казанский. И дабы нас с ним не путали, т.к. мы – это два совершенно разных человека, Казанского заменил Алконост.
Далее из Википедии. Алконост – мифологическая птица, древних языческих верований славян. Изображается полуженщиной – полуптицей с большими разноцветными перьями
(крыльями), человеческими руками, телом и с цветком в руке. Девичья голова, увенчана короной и ореолом, в который иногда помещается краткая надпись. В русских и византийских средневековых легендах птица – дева Алконост представитель бога солнца Хорса. Приносит счастье. Эта райская сказочная птица, стала известна по памятникам древнерусской литературы и лубочным картинкам. Самое раннее изображение Алконоста находится среди миниатюр и заставок Юрьевского Евангелия 1120—1128 годов – одного из древнейших памятников русской письменности, которое было выполнено в Киеве по заказу Юрьевского монастыря древнего Новгорода. По сказанию XVII века Алконост пребывает близ рая и когда поет, то утешает своим пением избранных смертных, возвещая им будущую жизнь. Пение Алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всём на свете. Легенда о птице Алконост перекликается с легендой о птице Сирин, только она может сравниться с Алконостом в сладкопении. Все мифические славянские птицы весьма созвучны с христианскими Херувимами и Серафимами, не зря же их изображали в Евангелии.
Глава 1
ПОДСЛУШАННЫЕ ДИАЛОГИ
Поп
Вечер. Осенняя слякоть. Окраина огромного города. Дороги здесь все разбиты и залатаны асфальтом немного и местами. Фонари горят через раз. На развилке 4-х дорог придорожное кафе-забегаловка. Трое местных завсегдатаев данного заведения обсуждают у крыльца только им понятные темы, на языке матерных слов.
Беседа замирает, когда к кафе подкатывает видавший виды старенький москвич. Из авто выходит православный батюшка благочинного вида, достаточно моложавый и обрадовано спрашивает: «Люди добрые, а не подскажите, как лучше проехать на N-скую улицу?».
У всех троих, что называется, отпала челюсть, больше не от вопроса, а от увиденного. В их тьмутаракань, вдруг батюшка приехал! Что пронеслось у них в головах, в тот момент, одному Богу было ведомо, но затянувшуюся паузу разбил поток матершины, на которой услужливые мужики пытались объяснить служителю культа, как лучше доехать до этой самой улицы.
Добродушная улыбка медленно сползла с лица батюшки. Он побледнел, потом покраснел, а поток местного сленга густо приправленного нецензурщиной лился из всех троих – не остановить! Батюшка крякнул, почесал в затылке и громко гаркнул:
– Короче! Пальцем покажите!
– В-О-О-О! – выдохнула троица, одновременно указав на одну из дорог.
– Спасибо, – коротко ответил священник и очень быстро укатил в указанном направлении.
Помолчали, глядя вслед удаляющемуся москвичу.
– Странный какой-то, – пожал плечами один.
– Одним словом – поп! – отозвался другой, и все трое зашли в кафе.
В Оптиной
Благословенна Оптина. Мы паломниками прибыли туда Великим Постом 2005 года. Разместили нас в специальных вагончиках – спаленках, приспособленных под гостиницу. Отдельно женщин отдельно мужчин. Со своими вторыми половинками встречались в трапезной, на богослужениях, дорогами по самой Оптине и к святым родникам. Ранним утром иду узкой тропою к купели, и невольно слушаю разговор дамы пожилого возраста и троих девчат лет 17:
– А отчего с женщинами здесь так строго, то не одевай, сюда не ходи, лишнего не говори, мы, что – второй сорт?
– Миленькие, да что Вы! Женщина в христианстве – это оплот добродетели, предмет поклонения! Вон, какой пример перед глазами – Матерь Божья! Какая чистота, непорочность, высота помыслов! А насчет одежды, это вы не серчайте. Братия то здесь мужчины, давшие обет безбрачия, а они ВСЕ живые люди. Вы молоды, красивы, ваши прелести и так хорошо видны, а ежели ещё их одеждой подчеркнуть, или напоказ выставить, так им же как с этим жить-то после, монашикам-то? Вы уедете, а им молиться надо, а воспоминания о девушках, молитве