Ай да, ветер, злодей,
Как выводит последнюю ноту!
Голосистым мальчишкой, лейтенантом старшим,
Под огнём пулемёта поднимающий роту,
Заставляя солдат, встать на бруствер за ним.
Так и мне бы рискнуть на рывок из неволи,
Если только возможно позабыть на бегу,
Что года разменяв на беспутство застолий,
Ничего изменить я уже не могу.
По рассудку – расплата, по норову – кары,
Это было и будет, это было и есть:
Срок, баланда, прогулка и обжитые нары,
Воровские законы и тюремная честь.
«Алкаю, жажду, вожделею…»
Алкаю, жажду, вожделею,
Ищу не сказанное слово,
Что вкупе с сущностью моею
Стать будущим моим готово,
Где, доверяясь жизни циклам,
Из тьмы инстинктов, грёз и яви
Моя вселенная возникла
Во исполненье неких правил,
Которым должен подчиняться,
Не размышляя, без изъятий,
Под гул хулений и оваций,
Меж маяты и благодати.
Таким как есть, таким как буду,
На пару с волею небесной,
Гоня души мандраж и смуту
Перед разверзнутою бездной.
Когда в миг страсти, в миг зачатья
Чужих людей в тиши алькова,
Уста мои замкнёт печатью
Повторно сказанное слово.
«Аль не хватит ныть-стонать по безделице…»
Аль не хватит ныть-стонать по безделице,
Боль утихнет, а беда перемелется,
Даже пусть не по прямой – по касательной,
Но вернётся к тебе фарт обязательно
Вместе с женщиной, а к ней всё приложится,
Всё родится, возрастёт и умножится,
Чтоб гордились вы сполна жизнью вашею
При еде и питие полной чашею.
Так что, брось ты ныть-стонать по безделице,
Боль утихнет, а беда перемелется,
Даже пусть не по прямой – по касательной,
Но вернётся к тебе фарт обязательно.
«Ангел божий с женским телом…»
Ангел божий с женским телом,
Посреди ночи и дня,
Откровенно и умело
Очаровывал меня,
Обжигая и маня.
Ангел божий, птица вспурга,
Два невидимых крыла.
Это ты, моя лямурка,
Чище лебедя была,
Говорлива и мила.
Ангел божий, в миг короткий
Жизни здесь, я не таю:
Не хочу другой красотки,
Дайте мурочку мою,
Сладкоядую змею.
Ангел божий, друг мой верный,
Сядем рядышком вдвоём –
Что нам до вражды и скверны,
Если счастливо живём
Ночь за ночью, день за днём…
Б
«Баланс нетрудно подвести…»
Баланс нетрудно подвести.
Нас, сельдюков, осталась горстка,
Хотя по-прежнему в чести
От Диксона до Дивногорска.
Всё меньше истых северян,
Всё больше жадных и раскосых,
Явившихся из тёплых стран,
Где чай растет и абрикосы.
Они повсюду: там и тут.
Горласты, скоры без заминки.
И главное: их главный труд –
Места, торгующих на рынке.
Мы этим пришлым не указ,
Коль деньги носят в чемоданах,
Смотря на небогатых нас
С величьем и презреньем ханов.
Никто в прошедшие года
Так не смотрел нам даже в спины
И уж тем более, когда
Враг превратил страну в руины.
А мы отстроили её!
В крови, в поту, не зная, впрочем,
Что властью ставшее жульё
Нас оберёт и опорочит.
Чтоб, разум рабский не мутя,
Смирились под рукой конторской,
В чести по-прежнему хотя
От Диксона до Дивногорска.
И те же нравом и душой,
Чуть порченные в нулевые,
Как