Глава первая
Первый день дома
Морозно в лесу, а в норке Кроки тепло. Спит кроль, посапывает, только пар из носа вздымается.
«Каррр! Каррр! Каррр!» – раздалось с дерева над норой кроля.
Разбуженный Кроки недовольно потряс ушами. Всё снова стихло. Только он свернулся в калачик и закрыл глаза, снова раздалось громкое «каррр».
«Кто там каркает с утра пораньше?» – недовольный кроль вылез из норы.
Он увидел на ветке дерева большую ворону.
«Ты чего тут каркаешь?» – сердито сказал Кроки.
Ворона посмотрела вниз одним глазом: «А тебе какое дело?»
«Мне есть дело, я под этим деревом живу в своей норе».
Ворона слетела на ветку пониже и посмотрела вниз другим глазом: «Ну, так и живи себе счастливо дальше в своей норе. Не мешай мне стихи сочинять».
«Это я мешаю? Это ты мне мешаешь отдыхать после очень утомительной поездки к родственнице», – заявил Кроки.
«Понимаю. Родственники всегда ужасно утомляют, поэтому я с родственными связями покончила в прошлый четверг, когда решила посвятить всю себя своей музе», – откровенничала ворона.
«Посвятите себя музе на другом дереве, пожалуйста», – попросил Кроки.
«Решительно нет. Это печальное дерево и есть моя муза», – ворона слетела ещё на ветку ниже.
«Не то, чтобы я не любил поэзию. Я и сам поэт-любитель, но нельзя же беспокоить своей поэзией окружающих, когда им совсем не до стихов».
«Но я сочиняю в жанре хайку! А это другая вселенная, как у Басё», – перебила ворона.
Кроль озадаченно смотрел на поэтессу.
«Вот послушайте только. Солнце раскрашивает томаты красной краской в жаркий полдень», – гордо продекламировала ворона.
«Это всё?» – спросил кроль, после долгой паузы.
«Разве это не прекрасная строка? Сколько в ней глубокой философии. Я сочиняла её два дня», – заявила тщеславная ворона.
«Действительно, это чрезвычайно глубоко для меня. Я так не умею», – признался Кроки.
«Конечно не умеете. Это удел избранных. Такая живописность слов есть только у двух процентов всех ворон, но вам это простительно, если вы не ворона», – надменно сказала она и взлетела на прежнее место.
Смущенный Кроки залез обратно в нору.
«Какая вредная ворона. И такого высокого мнения о своих несуществующих достоинствах. Вот бы мне таким же стать», – подумал Кроки.
Кроки залез в буфет проверить свои запасы на зиму. Буфет был полон сухих листьев разных трав. Зимой что главное? Не замерзнуть. Вот горячими травяными отварами Кроки отогревался в особо студёные дни.
Он набрал снега в чайник, собрал хворосту, развёл огонь и заварил себе душистые травы. Попивая с блюдца свой чай, Кроки чувствовал, что вот-вот и у него в животе начнётся революция от голода. Кроль проверил корзинку с тётушкиными гостинцами, но, увы, она была совершенно пуста. Кроки опустошил весь провиант вчера по дороге.
«А не пойти ли к кому-нибудь поиграть на пианинах? Да, это хорошая идея, но к кому?», – размышлял Кроки.
«Поиграть на пианинах» значило пойти в гости с исключительной целью там бесплатно поесть. В лесу все часто ходили к друг другу играть на пианинах, не считая это зазорным и постыдным действом. Неожиданное и громкое «каррр!» заставило Кроки подпрыгнуть на месте от испуга, расплескав чай. Он выскочил из норы очень рассерженный.
«По вашей милости я пролил на себя чай и получил ожог первой степени! Прошу вас убраться на другое дерево или я сделаю что-нибудь совершенно ужасное».
Ворона посмотрела вниз одним глазом: «Какая неприкрытая зависть моему таланту! Мне вас становится жаль. Не могу даже рассердиться и клюнут вам как следует в нос. Подите прочь в своё подземелье, вам не дано летать».
Эти слова были сказаны столь презрительным тоном, что Кроки замахал лапами от гнева и бросил в ворону снежком, но не попал.
«Какое нахальство и неуважение», – ворона повернулась хвостом к Кроки, словно он был самым недостойным её внимания существом на земле. Минуту погодя, она улетела прочь. Кроки почесал за ушами, посмотрел вокруг. Смеркалось. На небе показалась полная луна.
«О, какая толстая луна, наверное, она здорово дома налопалась всякой еды прежде, чем показаться на небе», – вздохнул кроль и погладил своё пустое пузо.
Потянуло на мороз. Снег похрустывал под ногами голодного кроля. Он шёл, шёл и, вдруг, его ноги сами остановились у домика ежа Махпета. Из приоткрытого окна дома выплывал, как джин из бутылки, манящий запах маклюбе.
Ёж был большим поклонником сирийской кухни, считая, что это самая здоровая и полезная еда на свете. От аромата еды Кроки почувствовал, что его живот сжимается так, словно руки голода выкручивают его, как белье после стирки. Он потряс ушами