Николай Фомин и сам не понимал, что заставило его прыгнуть в холодные волны, как только с борта эсминца туда упал офицер. Офицер из штаба командующего Балтийским флотом. Никакого особого пиетета матрос к данному конкретному каперангу не испытывал, на «Пограничник» переведён был недавно, прежнего командира не знал, да и занудничал тот изрядно при осмотре минных аппаратов… Вероятно, просто сработал рефлекс – моряк тонет, и я ближе всех… Кто, если не я?
А плыть в одежде было крайне тяжко, да и вода отнюдь не тёплая. А ведь офицера явно обо что-то приложило головой перед тем, как он за борт улетел, – больно быстро тонет. Николай замахал руками уже в совершенно чемпионском темпе, чтобы поскорее добраться до уходящего в пучину флаг-офицера. Уже почти…
Волны сомкнулись над головой Колчака, и Фомин, сделав ещё несколько мощных гребков, нырнул.
Видимость под водой та ещё – Николай различал только некое тёмное пятно. Но было совершенно понятно, что оно и является целью. Ещё несколько гребков… Хват за что-то там из куртки, и наверх! Лёгкие уже совершенно жестоко обжигало изнутри нехваткой кислорода. Наверх!
А вот подниматься оказалось совсем нелегко – мало того, что собственная одежда намокла, так и спасаемый офицер весил немало и тянул ко дну. Ушло секунд двадцать, прежде чем удалось глотнуть воздуха. Каперанг, разумеется без сознания, поэтому Фомину пришлось прикладывать дополнительные усилия, чтобы удерживать на поверхности не только себя, но и штабного.
На эсминце решили не тратить время на спуск вельбота, и «Пограничник» самым малым приближался к спасаемым. С борта полетел конец со спасательным кругом, в который Николай вцепился намертво. Матроса с офицером сноровисто подтянули к борту и быстренько втащили обоих на палубу.
Колчака немедленно унесли в каюту, а потом обратили внимание и на матроса:
– Спасибо тебе, Фомин! – потрепал по плечу Николая командир эсминца капитан второго ранга Руднев. – Потеряй мы штабного офицера, командующий всех нас с кашей съел бы. В лазарет его! Переодеть в сухое, чаю горячего. И бутылку рома!
Геройский минёр и сам вполне мог свободно передвигаться, но его бережно повели под руки боцман и ещё один матрос. По пути следования данной троицы оставались лужа за лужей…
– Ох и «повезло» же вам, Владимир Иванович, – подошёл к командиру старший офицер миноносца Дудкин. – В первом же плавании на «Пограничнике» чуть не потеряли штабного офицера. Да ещё какого – Эссен ведь в нём души не чает, не случайно к себе взял.
– Да не в этом дело, – отмахнулся Руднев. – Я ведь Александру Васильевичу в любом случае обязан – он мне передал, наверное, лучший эсминец на флоте. За что, кстати, и вам очередной раз хочу сказать спасибо, Василий Федотович, – я очень доволен командой.
– Благодарю за лестный отзыв, – обозначил полупоклон лейтенант. – Вернётесь на мостик или проведаете пострадавшего?
– Я к Александру Васильевичу. Попрошу пока вас покомандовать. О! Лодка всё-таки всплывает, мать её! «Окунь», что ли?
– Вроде она. Владимир Иванович, вы уж задержитесь и сами выскажите Меркушеву всё, что мы оба думаем по поводу его маневрирования.
– Пожалуй, да… Идёмте на мостик.
Над волнами появилась уже не только рубка субмарины, но и корпус. Точно – «Окунь».
– Василий Александрович! – заскрежетал жестяным голосом через рупор Руднев. – Ты что, жить не хочешь? Если бы не мой рулевой – протаранили бы вас. И нам чиниться потом, и вам рыб кормить.
– Флажками отвечают, – хмыкнул стоящий рядом сигнальщик. – Прощения просют: «Извините! Надеемся, что у вас всё в порядке».
– Отмаши в ответ: «Почти. Счастливого пути!»
– Есть! – и матрос проворно засемафорил флагами.
– Ваше высокоблагородие, – взлетел на мостик вестовой Дулин, – там фершал вас просит…
– Что с Колчаком? Умер? Не может быть! – почти ошалел Руднев.
– Никак нет! – поспешил успокоить командира матрос. – Очнулся. Но странный какой-то…
Глава 2
Ледяная купель
Лязгнул отпираемый засов, скрипнула дверь, и в камеру хлынул свет. Не то чтобы очень яркий – тюремные коридоры освещались достаточно скромно, но, по сравнению с полной темнотой, которая царила здесь до этого, разница была ощутимая.
В дверном проёме обозначился силуэт.
– Гражданин Колчак, – адмирал знал голос Чудновского, – на выход!
«Ну вот и всё, – подумал свергнутый диктатор. – Явно не на утренний кофе приглашают…»
– Через минуту буду готов.
– Да хоть через две, – хмыкнул руководитель Чрезвычайной следственной комиссии. – Не по боевой тревоге мы вас разбудили.
– Умыться можно?
– Уже умоетесь скоро. Одевайтесь!
Самуил Чудновский