У него было много женщин, но он никогда не был женат. Возникало ощущение, что ему совершенно все равно на цвет кожи, длину волос, форму ног… Он поглощал всех – глупеньких студенток, самодостаточных профессоров, обеспеченных светских львиц и кротких девственниц. Он был как хамелеон…Мерзкий, неприятный своей этой манерой держаться открыто и смело, порой непростительно сумасбродно. Но очень красивый и приятный на ощупь…
Пожилая женщина начала свой странный монолог также внезапно, как на раскаленную августовскую набережную опустились сумерки. Они были подобны холодным сливкам на сочном персике. Долгожданные, и будто отпускающие все грехи своим божественным вкусом.
Я всегда с большим удовольствием наблюдал начало сумерек – бесконечно длинная набережная будто бы находилась в состоянии готовности. До того, как красивые фонари зажгутся разом словно от чьего-то волшебного щелчка, и пространство наполнится шумом желающих выпить у моря туристов и звуками музыки.
А морской бриз примется мягко волочиться за пышными юбками красавиц, кокетливо приподнимая их над загорелыми ножками.
И воздушные шарики…Дети очень любят шарики и на набережной в летнее время их пруд пруди. Мне нравится на них смотреть, будто и я становлюсь ребенком, таким беззаботным и счастливым от этого яркого летающего чуда на ножке… Что хочется бежать рядом и обсуждать каждое движение. Страшно вспомнить, когда я делал подобное последний раз…
Правда, всю восторженную атмосферу портит навязчивый запах жареного мяса, привлекающий туристов отужинать изо всех недорогих кафешек, что в следующую секунду после зажигания фонарей окутывает набережную. Будто гипнотизирующий дурман. Но с этим я смирился давно. Город любит туристов, а я люблю город. Так что, остается просто принимать подобные неудобства.
В тот вечер я был в унынии и бродил босыми ногами в теплой морской воде. Море было на удивление прозрачным и тягучим, я мог разглядеть каждый камушек, и рыбки выглядели особо уязвимыми. От того, что им было негде скрыться, я им не завидовал… Учитывая количество детей на берегу.
Но со временем я потерял к ним интерес, надо было избавиться от хандры, и от того я закрыл глаза и мирно прогуливался шаг за шагом, кожей ощущая трепетания стай нырков и неприятную остроту прибрежных камней на ступнях.
Шум от восторженных детских возгласов и криков взрослых со временем превратился в долгожданную и смиренную тишину…Мне удалось раствориться в каждом движении и стать частью моря…
Это самая лучшая терапия, какую только можно себе представить. Она не избавляет от хандры, но делает ее очень благородной. Тугие волны будто отбирают все ненужное, унося с собой далеко-далеко. Даже страшно себе представить, сколько всего хранит море…
Люди приходят к нему в разных настроениях, но уходят одинаково наполненные чистыми эмоциями. И вопрос времени, как быстро они изваляют их в грязи собственных комплексов, пороков, страхов и предубеждений. И как скоро им вновь понадобиться вернуться, чтобы все это с себя смыть. И сколько всего они после себя оставляют…
Каждый вечер я такое проделывал, разувался и с удовольствием предавал ступни прохладе целительного морского эликсира. А после, надевал обувь и занимался привычной жизнью. От того, наверное, и чувствую большую часть времени себя превосходно и гармонично.
Незнакомка, что завела со мной разговор, судя по всему, также находила особую прелесть в этой терапии. Она стояла в воде по щиколотки в закатанных белых брюках и держала бокал белого вина. Ее красивые седые волосы покрывала хорошенькая шляпка. Я люблю, когда на женщинах шляпки, в этом есть что-то благородное.
Особенно благородно совокупи с шляпкой смотрелись босые ноги, шляпка и каблуки сочетание не столь обворожительное. Образ интересной женщины должен быть несколько незаконченным, когда все идеально сочетается это пресно и скучно.
С такими женщинами не возникает желания прогуливаться вдоль моря и наслаждаться их приятным голосом и ароматом от их волос или запястий. Я огляделся и не нашел брошенных на берегу туфель, значит, я в ней не ошибся. И откуда эта женщина появилась с бокалом вина?
Пожилая леди была очень высокая и стройная, она безупречно держала спину. Со стороны, пожалуй, ее даже можно было принять за совсем молодую девушку. Как обманчива физическая худощавость.
Когда она заговорила со мной, я тактично выслушал и понимающе кивнул. Слушать чужие истории и как-то их комментировать мне совсем не хотелось, куда более занимал поток собственных обновленных морем мыслей. И домой не хотелось. И к другим женщинам тоже не хотелось.
Пожалуй, хотелось лишь бокал Шардоне. Вино в руках пожилой леди так раздразнило меня, что я улыбнулся ей на прощанье и самым бесцеремонным образом направился в ресторанчик. Что уютно расположился среди зрелых пальм в сотне метров от нас. И этот ресторан не портил бессовестно воздух запахом