Предыстория. Мои корни
Жизнеописание я всегда считал необходимым начинать с краткого очерка о предках того, кому оно посвящается. Первые страницы должно было бы посвятить очерку о прабабушках и прадедушках, для более полной картины, но в моём случае мы начнём с более близкой ко мне крови – с моих родителей.
67 день Весны отметился в истории одним весьма громким и мрачным событием, окуренным тайнами и загадками – это убийством Архидьякона Мадианского Иогана XV Луисом Монтескью, художником, нарисовавшим его портрет. И если этот день въелся в память человечества столь скверным происшествием, то мне он запомнился потому, что в это число родилась моя мама, Эмилия. Если коварный картинописец воплотил свой кровавый замысел по умерщвлению одного их главных идолов веры Гласа Небесного в 808 году, то моя матушка увидела свет 246 лет спустя, т.е. в 1054 году, в мрачные для Митрайского перешейка лета, подведшие его к грани гибели. Наплыв Крысиной чумы 1048—1059 годов, самой масштабной за всю историю Нимба, обеспечил работой врачей и могильщиков, подарил ютящимся в самых тёмных уголках пещер и катакомб некромантам обилие расходного материала для своих нечестивых ритуалов, вместе с тем хорошо проредив и без того не слишком густую плотность населения Митраи.
Благо, моей маме посчастливилось увидеть свет вдали от заражённых смертельным мором краёв, и ей не довелось испытать тяготы жизни на чахнущей от тяжёлой болезни земле. Пока митрайские крестьяне копали общие могилы, едва успевая хоронить умерших, в диком и необузданном снежном просторе Вилдернесса, отделяемого от захворавшей земли водами Студёного моря, нордийцы… жили. Жили так, как привыкли, по завету предков – охотились на мамонтов и саблезубов, чтили традиции, соревновались в военных подвигах и мерились награбленными богатствами. И там, среди таёжных лесов и снежных сугробов, гордо сиял своим чёрнокаменным ликом город Форебисс, в коем моей родительнице предстоит сделать свой первый вздох.
Вилдернесс всегда был для жителей остальных континентов Нимба краем диким и необузданным, как те морозы, что блуждали по его густым лесам. Подобный стереотип о Северной земле и стал тем корнем, из которого проросли те множественные надуманные слухи, что изваяли лицо этого континента – неурожай, держащий люд на коротком поводке голода, стерегущие на тракте путников медведи и стаи волков, постоянные разбой и разорение, вызванные клановыми войнами ярлов. И эти предрассудки были вполне правдивы, но относились они лишь к той половине северной земли, которая отринула «блага» прогресса, навеянного с юга.
Моей родительнице, не знавшей ни отца, ни матери, пришлось провести шестьдесят восемь лун в застенках церкви имени Алексия Отводящего Мор, в коею её заточил Освальд, священник,