В сорок девятому году, когда начинается эта история, все четыре вышеперечисленные тетушки проживали в Беларусии, в небольшом местечковом городке Бобруйск, что недалеко от Минска. Всего сестер Сухих было шесть, и ни одного брата. В тридцать третьем от воспаления легких умерла самая старшая – моя бабушка – Геня. Следующая за ней по старшинству, Лиза, еще до войны перебралась в Ленинград, и к сестрам приезжала только летом, в отпуск.
Все сестры родились в Бобруйске, покидали его только во время войны, в эвакуацию. Когда в пятидесятом моей маме пришло время рожать, она приехала из Ленинграда в Бобруйск, к тетушкам. Там на свет появилась моя старшая сестра Женя, а спустя три года – я.
В городке нас с сестрой называли «мешанки» – не путать с «мещанки». Мешанки – дети, в которых текла кровь разных народов. В Бобруйске, где, с незапамятных времен, жили бок о бок евреи, русские, белорусы, украинцы, поляки, немцы это было сплошь и рядом. В нас с сестрой «смешалась» русская и еврейская кровь.
О существовании моего будущего русского папы Анатолия сестры Сухие, узнали за три месяца до того, как летом 1949 года он приехал к ним в Бобруйск знакомиться.
В конце мая на имя Фаи пришло письмо из Ленинграда (почта в СССР работала хорошо). Лиза писала сестре, что их любимая племянница Симочка (в будущем моя мама), встречается с русским майором медицинской службы Анатолием. Кроме того, что майор – русский, у него, по собранным Лизой данным, репутация… Тетя достала словарь Ушакова в четырех томах и нашла слово, максимально соответствующее, как ей казалось, репутации моего будущего папы. Она написала:
– «…Репутация ловеласа,– подумала и добавила, – Большой ловелас».
Дальше Лиза сообщала:
– «Анатолий является обладателем отдельной комнаты в коммунальной квартире, в центре Ленинграда. Там он регулярно устраивает…»
Лиза снова открыла словарь Ушакова и, найдя нужное слово, написала:
– Оргии.
В свое время Лизавета окончила в Бобруйске библиотечный техникум и очень этим гордилась. Она любила употреблять иностранные слова – они делали речь значительнее.
Лиза прочитала предложение вслух, и оно ей понравилось. Она продолжила.
О ловеласе и оргиях ей доподлинно известно, т.к. Анатолий является курсантом высших командных курсов Военно-медицинской академии, где Лиза и Симочка работают медсестрами. При этом тетушка не преминула напомнить, что она, Лиза, работает главной сестрой-хозяйкой, а Симочка простой медсестрой. Тетя писала: она не хочет говорить про племянницу ничего плохого. Сима хорошая девочка, воспитанная и дисциплинированная. Она восстановилась в Университете сразу после того, как тот вернулся в Ленинград из Саратовской эвакуации. Правда, Симочке пришлось перевестись на заочное отделение, чтобы и учиться, и работать – Лиза, конечно, помогает племяннице, но полностью содержать ее не может. Серафима окончила пятый курс, сдала государственные экзамены и ей осталось защитить диплом. Так вот, тетя очень волнуется за этот самый диплом, потому что ухаживания русского майора явно отвлекают Симочку от стоящей перед ней цели: стать дипломированным специалистом, что даст ей возможность учить детей русскому языку и литературе в школе, а, может быть, даже, получить работу в библиотеке. В конце письма Лиза сообщала, что неоднократно пыталась разговаривать с племянницей по этому поводу, но та ничего и слышать не хочет, ослепленная ловеласом Анатолием. Тетя просит помощи у сестер, и особенно у Фаи, которая после смерти их старшей сестры Гени заменила Симочке и ее младшему братику Додику маму. Конечно, она, Лиза, тоже кое-что сделала для племянницы, и та должна быть ей благодарна. Но речь сейчас не об этом. Вчера русский майор сделал Симочке предложение. Девочку надо спасать!
Тетя Лиза имела право на это письмо. Последние девять лет именно она отвечала перед сестрами и перед страной за свою племянницу. Сама тетя приехала из Бобруйска в Ленинград в тридцать третьем. Она говорила, что ей стало душно в местечковом Бобруйске и захотелось свежего воздуха большого города. Лучше всего, по ее мнению, подходил для этого город на Неве, обдуваемый Балтийскими ветрами. Так говорила Лиза. Но сестры знали, что дело было вовсе не в Неве, а «свежий воздух» имел конкретное имя. Причем мужское. Его звали Зяма.
Зиновий Коцуля был командирован в Ленинград из Бобруйска, чтобы готовить кадры для тяжелой промышленности страны: его назначили директором института «Красных директоров» (простите за тавтологию). Через полгода, поняв, что дела у него идут, Коцуля написал Лизавете, с которой еще в Бобруйске женихался, что ждет ее к себе. Так как, Лиза была далеко не девочкой, недавно ей исполнилось двадцать четыре года, то она таки успела обзавестись немалым хозяйством, и на сборы ей понадобилось время.
Наконец,