Все в семье шло хорошо, как по маслу.
Молодые супруги жили во врачебном доме, что стоял на берегу Зерендинского озера. В этом доме на втором этаже жила семья Людмилы, кузины Вериной школьной подруги, с которой она была знакома еще по Караганде. Именно Людмила повлияла на выбор Веры просить распределения в Зеренду на работу педиатром.
На одной площадке с новоселами проживала семья главного врача Ильинского, жена которого, проворная Аллочка, угостила Лебедевых в день их переселения горячим пирогом.
На втором году замужества Вера с нетерпением стала ожидать начала беременности, но беременность не наступала, как это было положено в счастливых семьях. Из месяца в месяц ее надежды зачать ребенка терпели крах, а у ее мужа больше печалило не то, что в семье не было детей, а то, что Вера все ночи и дни пропадала на работе и находила это вполне нормальным.
– Вера, – возмутился он, как-то раз, когда она явилась домой с рассветом, – сегодня ты опять пришла под утро, как куртизанка турбюро. Иногда мне кажется, что наш дом – это твоя перевалочная база, а я в ней сторонний наблюдатель. Ты сегодня ела? … Я вот хлеб купил, а молоко в бидоне сестра передала. Так и получается, я ложусь в кровать голодный и злой, а ты, ни живая, ни мертвая, какие тут могут быть дети?!
– А ребеночка мне так хочется, … и молока с хлебом.
Вера поцеловала мужа в усы, пшеничного цвета и повела его на кухню, чтобы не драматизировать обстановку, а утолить голод и жажду.
Когда они ложились спать, Женя обнял жену и вздохнул понимающе: – Эх, Верочка– пеночка, ты опять думаешь о больнице! Я это нутром чувствую. А знаешь, я не виноват, что дети в Зеренде болеют, что у нас детей нет! Я вот, что думаю, а не настала ли моя пора пуститься в бега? Ты на себя посмотри. Другие доктора приходят домой вовремя, тоже усталые, но довольные, а от твоей неудовлетворенности даже мухи в нашем доме сдохли. Так-то, вот.
Пожелав жене спокойной ночи, муж отвернулся к стенке и заснул, а Вера сна лишилась.
Конечно, в том, что мухи подохли, Вериной вины не было, они подохли от зимних холодов, но в горькой правде мужа прозвучал печальный прогноз ее семейного счастья, который должен был ее насторожить.
Сколько раз приходила Вера домой с сердцем, онемевшим от врачебного бессилия перед болезнью, уносящей жизнь ребенка. Тогда ей больше всего на свете хотелось дежурить у постели обреченного малыша днем и ночью, словно ее присутствие могло бы его спасти. В такие вечера Вера говорила с Женей и готовила ему ужин, но любить мужа ей казалось кощунством. Пусть он читает сам себе Петрова и Ильфа, приводившие Веру в уныние, а она до рассвета будет штудировать свои конспекты.
Кормила Вера мужа тем,