Особняк, находился в черте города, в конце одной из небольших улочек, был в слегка запущенном состоянии, везде вился плющ, заросли роз стихийно заполняли участок перед домом, крыша слегка накренилась и угрожающе зависла, грозя придавить кого-нибудь насмерть. Веранда была пуста.
Чем ближе приближался он к дому, тем чаще его красивое аристократическое лицо посещала презрительная гримаса, но отступать он не собирался. Хотя в ушах все еще стоял умоляющий крик его слуги о том, что жители этого особняка весьма опасны. Точнее, никогда не подающий даже вида страха, его вторая рука и помощник, в этот раз валялся в ногах и слёзно умолял, причитая:
– Хозяин, одумайтесь! Хозяин, они же убьют Вас! Что мы будем без Вас делать?! Да на кого Вы нас покидаете?!
Пришлось даже пару раз пнуть его для успокоения нервов. Но слуга лишь прекратил умолять, и в путь провожал, всё ещё продолжая всхлипывать и наматывать сопли на рукава.
Калитка была сломана, дверь валялась неподалёку на участке, скорее её снесли ещё пару лет назад. Металл был покорёжен, словно калитку выломал огромный зверь, и уже основательно заржавел, впрочем, как и весь остальной забор, в котором местами имелись серьёзные прорехи. Мужчина поколебался с минуту и переступил за черту входа, оказавшись на территории особняка. Никто не выскочил из дома, на него ничего не свалилось, ни в какую ловушку он не попал. Ничего… ничегошеньки не случилось вообще.
В его темных как ночь глазах проскользнуло изумление, красивые губы дрогнули в легкой насмешке, и он крикнул во все горло:
– Ведьмы!!!
Из глубины дома второго этажа из открытого окна раздался женский осипший голос:
– Какого хрена 8-мь утра?! Пшёл в задницу!!!
– Я пришёл по Ваши души!!! – пафосно заявил мужчина, ставя трость перед собой и опираясь на нее обеими руками.
Тот же самый голос:
– Пелагея слышь, к нам король подземного мира припёрся, – смакуя: – ПО НАШИ ДУШИ, разберись с ним, а?
Где-то глухо отозвалась Пелагея:
– А чо, я то?! Пусть Анна им займётся, я вчера столько спирту выжрала, меня лёжа качает!
Из окна выглянула юная черноволосая девушка, голая, демонстрируя свою великолепную грудь.
– Слышь, бабы, – всё тем же осипшим голосом проговорила она, – а мужик-то ничё такой, и уже обращаясь непосредственно к пришедшему:
– Ты стой, никуда не уходи, сейчас я спущусь.
Она юркнула обратно, раздался грохот от падения тела, ругань, в доме поднялся невообразимый шум. Через пять минут дева из окна выскочила на веранду при полном параде, в красивом длинном белом свадебном платье с открытыми плечами, уложенной причёской и легким румянцем на щеках, в волосах имелась диадема. Дева была невероятно красивой, вся тоненькая аристократичная миловидная. Следом за ней выскочили ещё две девы, рыжая и блондинка, тоже в белых платьях, рыжая – с небольшим искусственным букетом цветов в руках. Смазливые девчонки были немного похожи друг на друга, всё-таки мать одна, но у рыжей была большая грудь и шикарные кудри, а блондинка обладала неземными голубыми глазами и невероятно нежной кожей.
– Сам Люциус пожаловал, – кокетливо произнесла брюнетка, активно строя глазки. У мужчины сдали нервы, и он начал пятиться, уж слишком хищно улыбались все три девицы, до боли напоминающие невест.
Девицы быстро приближались, плавно двигаясь на зависть любой кошке. Люциус справился с волнением, что он девиц не видел, ну и подумаешь, что конкретно эти трое сестры, да ещё и ведьмы. Не бежать же от них, в конце концов, если пришел убивать.
Брюнетка остановилась в метре, мило-мило кокетливо улыбнулась и дыхнула в сторону Люциуса. Его перекосило, амбре достигшее его обоняния повергло его в шок, его качнуло, и он потерял сознание.
– Фрося, – воскликнули возмущенно сестры, шедшие сзади.
– Ну опохмелилась я, подумаешь нежный какой, – неопределенно пожала плечами Фрося.
– Мы так никогда не выйдем замуж, – разочарованно выдохнула блондинка, оглядывая обморочного красавчика, – ты чем опохмелилась то?
– Дак из котла, там же самогон на травах вчера варили, – сипло отозвалась Фрося. Рыжая хмыкнула и ответила:
– Тогда хана ему, я туда пару интересных ингредиентов добавила.
Блондинка опустилась на колени и пощупала на шее мужчины пульс.
– Ну чё там? Не томи, Пелагея, – поторопила с ответом Анна, убирая рыжий локон с лица.
– Да живой он, просто в глубоком алкогольном опьянении, так что можно вязать и тащить в дом?
– А хорош мерзавец, – хихикнула Фрося, разглядывая мертвенно-бледное лицо Люциуса, – может всё-таки узы брака до конца его дней?
– Поверь мне, он лучше сдохнет, – охладила её пыл Анна, – да и жить он будет не долго под крышами нашего дома.
В кусты роз что-то грузно упало сверху, чертыхаясь и матерясь.
– Ангел-хранитель