– Извините, – неожиданно всплыло передо мной такое вот кожано-свинцовое мурло. – Вам пора уходить…
И такая у него была пакостная ухмылочка, так он был доволен тем, что сказал, что я буквально позеленел.
– Как это – «пора уходить»? – неприязненно переспросил я. – Кто это решил?
– Все ваши уже ушли, – нахмурился качок и пошире развернул плечи.
– А мне плевать на «ваших» и наших! – в глазах у меня потемнело, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. – Лично я уйду тогда, когда сочту это нужным.
– Ну не-ет, – позеленел в свою очередь и двинулся на меня качок, – ты уйдешь сейчас, немедленно!
– А вот это мы еще посмотрим, – мне вдруг стало весело и все равно, как это обычно случалось в детстве перед дракой. – И я бы тебе очень не советовал садиться голым задом на ежа – уколешься…
Качок от моей несусветной наглости на мгновение растерялся, но потом ринулся на меня всей своей кожаной тушей. Я отступил в сторону и правой слегка подправил его стремительное движение, так что он, пролетев между столиками, уперся чугунным лбом в башмаки сорок пятого размера бывшего криминалиста Эдуарда Хуцкого.
– Сработано чисто, – одобрил Хуцкий и допил вино из бокала.
В это время слева мне прилетел совершенно замечательный хук, но я устоял и ногой сбил столик на качка справа. Достав левого мордоворота головой в челюсть, я вместе с ним покатился на пол, и тут же почувствовал, как на мой затылок опустилась тяжелая железобетонная свая. Так бывает, когда сверху вниз и с оттяжкой бьют кастетом по голове. Занырнув в непроницаемый подвал бессознания, я вынырнул из него с тревожной мыслью о том, как теперь встать? В таких ситуациях это самый ответственный момент, потому что ты еще «плывешь», и тебя тут же вырубают вновь грамотным пинком в живот или еще более грамотным боковым в челюсть… Слегка разлепив веки и разглядев напружиненно склонившегося надо мною качка, я изо всей силы ударил его каблуком ниже колена и рывком в сторону попытался уйти от еще