Григорий Дмитриевич радовался этой удаче как ребёнок, потому что в очередной раз висевшая на волоске карьера была спасена. Странным было то, что успешные продажи автомобилей происходили у Сергеева не то, чтобы регулярно, а словно по графику – раз в квартал.
На исходе третьего месяца со дня последней сделки гнусный Воропаев ходил кругами вокруг Гриши, гадая, сжалится ли судьба над менеджером в этот раз, или Сергеева как безнадёжно неудачливого работника можно было бы с чистым сердцем уволить, взяв на его место элегантную и общительную любовницу Воропаева двадцатипятилетнюю Оксану.
Каждый квартал Николай Тимофеевич разрывался между чувствами к Оксане и алчностью. Оксана не переставая капала ему на мозги, чтобы он взял её в свой салон, но всякий раз в последний момент Воропаев давал своей пассии от ворот поворот. Затем следовали обиды Оксаны, которые Николаю Тимофеевичу приходилось заглаживать ресторанами и дорогими подарками. В конце концов, белокурая и неотразимая подруга сверкала фарфоровыми зубами и прощала любовника, которому уже стукнуло сорок пять лет.
Жидкие светло-русые волосы, тонкая шея и круглая спина не придавали Воропаеву брутальности, но всем известно, что очень часто вопросы приязни и неприязни между людьми решаются с помощью калькулятора и тугого кошелька.
Воропаев был холост. Жениться на Оксане он не хотел, но и она не стремилась отягощать себя семейными узами в столь раннем возрасте. Да и зачем ей такой супруг? Небогат, но состоятелен, это правда. Но ведь можно найти и другую кандидатуру, кроме хороших денег имеющую и другие достоинства.
В один из дней накануне своего предполагаемого и давно ожидаемого Оксаной увольнения Григорий Дмитриевич Сергеев ехал домой в подавленном настроении. Стояла осень. Тёплые деньки бабьего лета всё чаще перемежались с дождливыми и пасмурными октябрьскими днями.
Угрюмость Григория Дмитриевича объяснялась не только красноречивыми, полными сомнений взглядами директора автосалона, но и очередным конфликтом с женой. С Женей Гриша был знаком с институтских времён. Нет, они не учились в одной группе, они даже не учились в одном вузе.
После окончания мехмата Гриша, чтобы не идти в армию, поступил в аспирантуру. Учился тяп-ляп, лишь бы дотянуть до вожделенного двадцатисемилетия, чтобы законно получить военный билет и перевернуть эту страницу жизни.
Женя Лопухина училась в литературном институте. Со школьных времён она что-то пописывала, учителя её тексты хвалили, но большого литературного будущего не предрекали. Окончив школу, Женя, не долго думая, подала документы в литературный. А куда ей было идти? К тому моменту Лопухина понимала, что писателями не становятся, окончив специальный вуз.
Имея диплом литературного института, можно было на всю жизнь остаться в безвестности. К тому же Жене не очень улыбалось всю жизнь корпеть над собственными рукописями, а потом носиться с ними по издательствам, уговаривая редакторов взять её шедевры к публикации.
На пятом курсе Лопухина всерьёз обеспокоилась своим существованием после получения институтского диплома. И как раз в этот момент ей выпала невероятная возможность повернуть свою жизнь в совершенно другое русло.
Время от времени студенческий профком мехмата организовывал вечера встреч со студентами других вузов. Точнее, со студентками. На мехмате учились в основном ребята, а профорг факультета неунывающий Шурик Скворцов, розовощёкий парень с кудрями песочного цвета, обзванивал вузы, в которых учились главным образом девчонки.
Вечера встреч по окончании каждой сессии стали на мехмате традиционными. На Гришу никто из приглашённых девушек не обращал внимания, и он уж было совсем разуверился в возможности создать семью, как вдруг после его поступления в аспирантуру его акции подскочили в цене: одно дело, когда на студенческом вечере встречаются студенты двух вузов, и совсем другое дело, когда на вечер приходит аспирант, который старше всех на несколько лет.
Вначале Женя Лопухина не обратила внимания на серьёзного и полноватого Гришу, который, привалившись спиной к стенке, с тоcкой обводил глазами танцующих.
– А это наш аспирант, – сообщил Жене подошедший к ней Шурик Скворцов и показал взглядом на Сергеева. – Как подпирал студентом стенку на дискотеке, так и подпирает её, став аспирантом.
– Так он аспирант? – переспросила Лопухина, но Шурик в сторонке уже разговаривал с каким-то веснушчатым пареньком в джинсовой куртке.
Мысли Лопухиной забегали быстрее, она рассматривала новоявленного аспиранта. Неказист, видимо, тугодум, костюм мешковат, но, если уж стал аспирантом, перспективен. Гриша последний раз бросил взгляд на танцевальный зал и собрался уходить, когда к нему подошла стройная миловидная