На жаркой печке в чугунке.
С листом лавровым, солью, луком,
Уже который день подряд
Она по комнатным излукам
Струила острый аромат…
* * *
Вздыхала мать… А свет заката,
Теряя силу, освещал
Комод, что грузно и пузато,
Почти в полгорницы, стоял;
Кровать железную с периной
В холодном северном углу,
И на стене ковёр старинный,
И круглый коврик на полу;
И этажерку формы редкой,
Что подарили к школе мне;
И старый стул, и табуретки,
И куст герани на окне;
И тюль узорчатый у входа,
И лак клеёнки на столе,
И в толстых рамках над комодом
Три фотографии в стекле…
* * *
Но вот гремела дверь сенная,
И, как всегда, в привычный срок
Отец, по лесенке сбегая,
Переступал через порог.
И мы втроём за стол садились,
И свет включали в полумгле,
И вновь рассыпчато дымилась
Картошка в мисках на столе…
* * *
Но было и другое время
(Вот только жаль, что вскачь неслось),
Когда забот легчало бремя
И шел бойчее жизни воз.
Отец по случаю рюмашки
Бодрился: – Нынче праздник. Вот! –
И с хрустом банковским бумажки
Бросал небрежно на комод.
Весь вечер говорил в ударе:
– …Ну, и пельмешек!.. Ох, люблю…
Мяска купите на базаре,
А я «Плодовой» прикуплю…
* * *
И снова день рождался ясный,
Пылал восток, как в печке жар.
Я шел по улице Крестьянской
С семейной сумкой на базар.
Еще едва травой зелёной
Пушилась тёплая земля,
И друг за другом, как в колонне,
Стояли молча тополя.
И всё тянулись то заборы,
То деревянные дома.
И был базар еще не скоро,
Как даль предместная сама…
* * *
Крестьянская! Нас было много
Незрелых уличных жильцов,
Что кулаки сжимали строго,
Когда ватагой огольцов
Раздоры-споры заводили,
Какую улицу считать
В округе главной. Все мы были
За нашу рады постоять.
* * *
Обычно речь держал Аркашка,
Один из наших заводил.
Он без трибуны и бумажки
На зависть многим говорил:
– А ну, мальцы, кончайте каркать!
Крестьянская – она важней.
Другие все пойдут насмарку,
Поставь их только рядом с ней.
Во-первых, что отметить надо:
Ее начало – у реки:
Купайся летом до упаду,
А чуть зима – востри коньки…
* * *
Случалось, что в минуту эту
Аркашку кто-то обрывал:
Мол, а у вас кинушки нету! –
И вмиг Аркашка умолкал.
Сопя, смотрел на карапуза.
С кино серьёзный был удар.
– А где тебе берут арбузы?
– Так мамка ходит на базар… –
Аркашкин рот в улыбке вязкой
Вмиг разрастался до ушей:
– А он, базар-то, – на Крестьянской!
А не на Ачинской твоей…
* * *
И вот туда весенним утром
Спешил я с сумкою в руке.
Базар в своём движенье смутном
Уже виднелся вдалеке.
Из