и тут же наглотался грязи, так и не успев вдохнуть воздуха. Прошло всего несколько секунд, а уже начинаешь задыхаться. Невозможно дышать. За считанные мгновения в воздух поднялись тонны песка и пепла. Совершенно ничего не видно. Кромешный ад. Песок так сильно режет глаза, что ничего больше не остается, кроме как намертво зажмурить веки, дополнительно закрыв их ладонями. Все равно дальше собственного носа ничего не видно. Еще чуть-чуть и я задохнусь. От этой мысли сердце больно подпрыгнуло до самого горла. Я пытаюсь приоткрыть глаза, но абсолютно ничего не вижу. Все вокруг целиком и полностью состоит из песка и пепла. Всего несколько секунд назад отец был рядом со мной, а теперь я без понятия где он. Как мне его теперь найти в такой-то буре? Легкие сжимаются в груди. Скорее всего, я здесь и умру, не имея возможности даже ругнуться напоследок. Кровь подошла к голове, я вот-вот потеряю сознание. Внезапно в меня врезается большая серая масса непонятно чего, что неожиданно прокричало мне в ухо всего лишь одно слово: «Держись!», оно обхватило меня, сомкнув руки за спиной. Шестьдесят килограмм веса навалились на мое хрупкое тело, и мы вместе падаем на колени. Я с трудом узнаю его голос, он очень сильно не похож на себя. Но ошибки быть не может – это он. Мне так хочется сказать ему, что я не могу дышать, что в любой момент могу потерять сознание, но не могу этого сделать. Песок продолжает обжигать лицо, а отец сильнее сжимает мое тело, так что дух выходит. Нас, маленьких и беззащитных людей, быстро засыпает песком, словно бы буря собралась похоронить нас заживо. Посреди этой выжженной солнцем пустыни и наши тела навсегда останутся здесь. Сердце подпрыгнуло еще сильнее, чем в первый раз. Я вновь слышу голос своего отца: «Закрой нос и рот одеждой… смотри вниз… дыши носом». Короткие словосочетания, которые с трудом удавалось понять. Ветер уносит его слова еще до того, как я их успел расслышать. До меня долетают только обрывки фраз. И, несмотря на то, что отец кричит мне над самым ухом, его голос раздается где-то вдалеке. Я делаю то, что смог услышать и становится немного легче, но ненадолго. Нас занесло песком уже по самые плечи, песок пробирается под рубашку и я вновь им дышу. Опираюсь на спасительную серую тень, держусь за него что есть силы, как за единственного, кто способен вытащить нас от сюда живыми. Знаю, от него совершенно ничего не зависит, но в тот момент мне казалось иначе. Я был в этом уверен, я хотел быть в этом уверен, потому что не хотел умирать. Все что нам сейчас осталось – это только считать секунды до того, как закончится этот ад. Считалочка, которой отец научил меня, чтобы быстрее уснуть: первый круг, второй круг, третий круг, четвертый круг, пятый круг, шестой круг, седьмой круг, восьмой круг, девятый круг… все. После девятого круга все резко прекратилось. Ветер пошел на спад, и песок словно дождь осыпался на землю. Уже после того как все закончилось, мы все еще стояли на коленях, обнимая друг друга, засыпанные черной грязью по самые уши. Еще бы немного и… не хочу говорить про это, потому что это страшно. Я знаю что такое смерть. Она – непрошенный гость, что входит домой без спроса и отнимает то, что дорого тебе. Слишком частый гость в нашем городе. А мы только что ускользнули от нее. Невероятно редкое событие, и она, наверное, в бешенстве заберет кого-нибудь другого. Мы не сразу поняли, что можем двигаться вновь, поэтому так и сидели пока не отошли от шока. Единственное, что нас могло спасти – это настоящее чудо.
– Пожалуйста, пойдем домой! – умоляющие заныл я, выплевывая грязь изо рта.
– Тебе… – отец делает тоже самое и дальше продолжает своим нормальным голосом, – тебе больше нечего бояться. Все прекратилось и сегодня больше не повториться. Нам незачем возвращаться.
– Ну, пожалуйста! Я не хочу никуда идти!
– Нет! – в голосе отца появилась строгость. – Иначе нам завтра снова придется сюда возвращаться и снова подвергать себя опасности. Нужно закончить сегодня.
Но куда мы идем и что я должен увидеть, он так и не сказал. На все вопросы отец отвечал сухо «Скоро и сам все «увидишь». На этом его многословие и заканчивалось. Дальше оставалось только ждать, набравшись терпения и сил, но больше всего, конечно же сил. Мы уже долго шли по пустыни, не отдыхая и не останавливаясь, если не считать пятиминутной бури. Наш город остался далеко позади и уже почти скрылся за горизонтом. Мои ноги выли от усталости, а вспыхнувшее несколько часов назад любопытство было выжжено солнцем, как все вокруг. Уже совершенно не хотелось знать куда мы идем и за чем мы идем. Как-нибудь проживу и без этого, но так думал только я. По законам нашего города, это было моей обязанность. Поэтому моим единственным желанием сейчас было: дойти до нужного места и, наконец, остановиться, сесть в тенек, дав ногам отдохнуть перед долгой дорогой домой. Солнце здесь печет намного сильнее, чем в городе, и тенька в пустыне не найти.
Но кое-что я все же знал. Ту самую малую кроху, что знает каждый в моем возрасте. То, куда мы идем, как-то связано с ритуалом поклонения нашим Богам, именно поэтому у меня и не было выбора идти или не идти. Все, что связанно с Богами – священно и обсуждению не подлежит, а особенно этот ритуал. Придется идти дальше, даже если сломаю себе ногу – меня потащат вперед. Представляю, как отец сказав «Осталось совсем немного и лучше
