Коллекционер чудес. Лариса Петровичева

другую половину кладбища, и здесь Аурике пришлось взять доктора под руку: дорожки еще не расчистили.

      – А что вы здесь делаете? – спросила она, пропустив мимо ушей слова об имени.

      Доктор Вернон улыбнулся, но улыбка вышла грустной.

      – Помните ту песенку, которую столь любезно упомянул ваш супруг? – спросил он и нараспев процитировал: – «Каждый четвертый был расстрелян, каждый третий прошел сквозь строй, каждый второй на рее повешен, каждый первый освобожден. И всем первым идти велели во все края Хаомийской земли, чтобы пели, чтоб вечно пели про левенфосские корабли…» Так вот, я был из третьих, а мой товарищ – из помилованных. Иван Ребельт, он меня сюда и привез. Я тогда был полумертвым куском мяса, одной ногой на том свете. – Вернон вздохнул, поправил шляпу. – Два года назад его не стало, но я частенько заглядываю к нему, так сказать, в гости. Ставлю на могилу стопку красного, Иван его любил.

      – Соболезную, – промолвила Аурика.

      Доктор усмехнулся:

      – Люди с большим сердцем всегда становятся жертвами несправедливости. А у Ивана сердце действительно было большим. Я сам его вскрывал, я знаю.

      От такой игры слов Аурика даже споткнулась. Вернон поддержал ее, и она возмущенно поинтересовалась:

      – Я уже говорила, что вы невыносимый тип?

      – Разумеется, – улыбнулся Вернон. – Позавчера, если быть точным. Но я могу быть и паинькой, если пожелаете.