Здесь, на московском направлении, где вермахт наносил главный удар по боевым частям большевиков, вмешательство пришельцев самым жестоким образом сломало планы германского командования, превратив тщательно спланированную операцию в какой-то неимоверный хаос. Зато у большевиков, явно попавших в твердые руки опытных стратегов, порядка с каждым днем становилось все больше и больше. Поэтому поначалу рефлекторное, почти бессмысленное, сопротивление попавших в окружении частей русских становилось более злым и целенаправленным. У командующего группой армий «Центр» было ощущение, что вместо растерянных унтерменшей Павлова и Тимошенко, которых не бьет только ленивый, у него теперь совсем иной противник – опытный, злой и не прощающий ошибок. И самое страшное – неведомый оппонент генерала-фельдмаршала фон Бока действовал таким образом, будто ему вовсе был неведом туман войны[2], и он точно знал не только расположение всех частей противоборствующих сил в районе, представлявшем для него интерес, но и намерения их командиров.
Прошло уже двое суток с тех пор, как одна из большевистских группировок, прорываясь из окружения, в районе населенного пункта Ивацевичи оседлала танковую магистраль, и теперь 46-й и 47-й моторизованные корпуса Гудериана, развернутые в обратном направлении фронтом на запад, на последних литрах топлива пытаются преодолеть оборону большевиков, усиленную частями пришельцев. При этом немецкие части несут просто ужасающие потери в технике и людях, а к большевистской группировке постоянно подходят подкрепления, постепенно истекающие из вскрытых «белыми демонами» Белостокского и Волковысского котлов. Подвергнувшаяся ударам с трех сторон 131-я пехотная дивизия понесла тяжелые потери и оставила свои позиции под Ружанами, отступив на запад, после чего по дороге Волковыск-Ивацевичи на юг потек непрерывный мутный поток отступающих большевистских частей. Там они попадут под власть опытного волевого генерала, уже проявившего себя в сражении за Слоним и его куратора-пришельца, и из легкой добычи превратятся в тяжелую головную боль для германских войск.
Генерал-фельдмаршал прекрасно понимал, что даже если ценой невероятных усилий у Гудериана получится разблокировать танковую магистраль, то после завершения боев за Ивацевичи пробивная способность участвующих в этой операции подвижных соединений из-за высоких потерь упадет до нуля. В итоге 46-й и 47-й мотокорпуса потребуется на длительное время выводить из боев для пополнения техникой и личным составом, а это грозит срывом сроков выполнения текущих и последующих задач по плану «Барбаросса». При этом надо учесть, что уничтоженную противником 17-ю панцердивизию придется формировать заново. Немного лучше положение обстоит в 24-м мотокорпусе у фон Швеппенбурга, который медленно, под непрерывными бомбоштурмовыми ударами «белых демонов» и большевистской авиации продвигается к Минску со стороны Слуцка. Но и там потери достаточно велики, и, кроме того, 24-й мотокорпус также отрезан от материального снабжения и должен рассчитывать только на возимые запасы (как и остальные соединения 2-й панцергруппы).
Второй воздушный флот, нынче фактически уничтоженный «белыми демонами», больше не может оказывать поддержку подвижным соединениям, так что теперь даже тихоходные и плохо защищенные устаревшие русские бомбардировщики превратились в серьезную угрозу для наступающих войск. При этом русские пилоты наносят удары с высоты в полтора-два километра, и добиться прямого попадания в панцеры у них получается крайне редко, поскольку это может произойти только случайно. Но зато для такой бомбежки оказались очень уязвимы грузовики, перевозящие различные припасы и панцергренадер, а также полугусеничные тягачи, буксирующие пушки. Каждый вышедший из строя грузовик или тягач уменьшает пробивные возможности подвижных соединений. А уж если войсковую колонну своими лучами смерти причесывают снизившиеся для атаки «белые демоны», то пощады нет даже «тройкам» и «четверкам». Никогда раньше вермахт не попадал еще под такой плотный террор с воздуха, прежде именно люфтваффе господствовало в воздухе, поднося победы наземным войскам на блюдечке с голубой каемочкой.
Даже легкое касание такого луча обещало панцерманам тяжелые неприятности. То пушку вместе с маской к башне приварит, то башню к корпусу, а то гусеницу к каткам прихватит, так что не отдерешь. И это не считая «банальных» пробитий брони, воспламенения возимого в канистрах запаса топлива и прочих случаев, когда беспокоиться экипажу уже особо не о чем, потому что покойникам как-то все равно, от чего они умерли. В таких условиях до столицы Советской Белоруссии фон Швеппенбург, конечно, как-нибудь доползет, и даже вступит в с большевиками в бой на южном фасе Минского УРа, но это все, на что он будет способен. Даже если пришельцы прекратят помогать большевикам и оставят вермахт в покое, ни о каких глубоких прорывах до пополнения