Из северного города с непредсказуемой погодой, тяжёлыми свинцовыми волнами, сердито толкавшими неприступный гранит, и сырыми ветрами меня вывезли греться и поправлять здоровье в село, где алыча валялась под ногами, черешня была такой сладкой, что склеивала пальцы ребёнка, плоды сливы достигали размеров яблока.
Утром мама шла за молоком от красно-коричневой коровы, пугавшей меня торчащими вперёд рогами, и за яйцами, собранными в курятнике, где хозяйничал петух, оперение которого превосходило лучшие изображения иллюстраторов сказок, потому что переливалось на солнце.
На реке, с перерывом на обед, мы проводили весь день. Из сырого песка я строила замки, как подсказывала фантазия и позволяло умение. Могла бы основать целый город, но ближе к полдню на пляж приводили Вовочку, мальчика приблизительно моего возраста, худенького, с тонкой шеей, отчего голова его, казалось, заваливается на одну сторону, и раскоординированными движениями. Раскачиваясь из стороны в сторону, он вёз за собой на верёвочке игрушечный пластмассовый грузовичок, довольно, большого размера.
– Здесь будет дорога, – произносил Вовочка, ступая пятками по вылепленным башням и стенам, а вслед за ним проезжал грузовичок, сметая, остатки строений.
Если кто-то возражал или возмущался, он принимался визжать и топать ногами.
Мама его, грустно шлёпающая по мокрому песку, беспомощно вытирала слёзы, не из-за разрушенных замков, а потому, что её сын был не такой, как остальные дети.
Это продолжалось до тех пор, пока на пляже не появилось новое лицо: наш ровесник Никита.
Он заинтересовался моими «шедеврами», и, как-то само собой получилось, что мы начали строить вместе. У него были крепкие и сильные руки, у меня – маленькие, но искусные. Его придумки сочетались с моими, как будто мы давно знали друг друга, читали одинаковые сказки, ни споров, ни противоречий. Тут на горизонте замаячила знакомая фигурка, ловящая растопыренными пальцами воздух, будто Вовочка недавно научился ходить, а может быть, так оно и было.
– Здесь будет моя дорога, – повторилась ежедневная песня.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть, как уничтожит он совместное «творенье».
– Нет, не здесь, – услышала голос нового друга, твёрдый, убедительный, не предполагающий возражений.
Он встал перед Вовочкой, значительно выше его, широкоплечий, с большой головой и непроходимой чащей чёрных волос, сильный здоровый богатырь, против существа, похожего на кривой сучок с тонкими неровными веточками.
– А где? – спросил оторопевший разрушитель пляжных построек.
Ни одной капризной нотки, только, интерес.
– Там, – Никита кивнул в сторону кустов, окружавших песок.
– Пошли, – продолжил он, – по краю пляжа ты проложишь дорогу со светофором и пешеходным переходом.
Вовочка, как заколдованный, раскачиваясь пошёл за Никитой, за ними спешила взволнованная мама.
– А что ещё мне построить? – нелепый мальчик был готов повиноваться незнакомцу.
– Гараж для машины, из веточек.
– Хорошо, – дисциплинированно ответил Вовочка, – мама, где построим гараж?
Больше он не мешал. Мы возводили замки, подземные укрытия, ров вдоль стен. Вокруг собирались ребята, продолжали наши постройки, которые разрастались до размеров пляжа, взрослые перешагивали через них.
Вовочка, замерев, со стороны кустов наблюдал за нами.
– Я на ней женюсь, – кивнул Никита в мою сторону.
– Мама, мама, а мне на ком жениться? – закричал особенный ребёнок, ему так хотелось походить на нового знакомого.
Вместе с Никитой мы купались в реке, потом я танцевала на песке, чтобы обсохнуть.
– Перестань, – говорила моя мама, – у меня рябит в глазах от твоего мелькания.
Никита хмурился.
– Я построю дом для нас двоих, ты сможешь танцевать там, сколько захочешь.
В согласии моём он не сомневался и был прав.
Мы плакали, когда наступило время расставания.
«Очарованья ранние прекрасны, очарованья ранами опасны», – услышала я позднее строчки Евтушенко.
Мать Никиты попробовала его успокоить.
– Стой там, молчи, ничего не говори, – приказал сын, размазывая по лицу крупным кулачком грязные слёзы, она замерла, не посмела вмешиваться в его личную жизнь.
Позднее я узнала, что это был внук крупного военачальника и открылась для меня истина: чтобы стать генералом, сначала им нужно родиться.
Эта первая любовь подарила мне не только привязанность и лучшие воспоминания, но и новое чувство: как много я могу значить для мальчика.
Второй раз влюбилась в третьем классе, в студии танцев. Объектом стал Артурчик с синими глазами, пышной шапкой волос дымчатого оттенка, одетый в изумительный серо-голубой костюмчик.
Несколько