Но были три вещи, которые сразу бросались в глаза, не оставляя Грейс ни одного шанса спрятаться за своей обыкновенностью:
1. Она с головы до ног была одета во все мужское. Не в девчачьи шмотки под мальчика, не как девчонка-скейтер, не как девчонка-сорванец, а именно в мужскую одежду на несколько размеров больше. Джинсы, которые на более рослом парне сидели бы в обтяжку, не падали с нее только благодаря ремню. Хотя стояла только середина сентября, на ней были свитер, клетчатая рубашка и вязаная шапка. На шее висел длинный кожаный шнурок с подвеской-якорем.
2. Вид у нее был нездоровый и немытый. Серьезно, я видел наркош, которые выглядели лучше, чем она тем утром. (На самом деле вживую я видел не так уж много наркош, но смотрел «Прослушку» и «Во все тяжкие», а это тоже считается.) Непричесанные светлые волосы, дурацкая стрижка, как будто она сама себя подстригла, землистый цвет лица. Уверен, если бы я ее тогда понюхал, от нее бы воняло будь здоров как.
3. Все перечисленное и так уже подпортило ей шансы, но вдобавок Грейс Таун вошла, опираясь на трость.
Вот как это произошло. Такой я увидел ее впервые. Не было ни замедленного действия, ни ветра, ни надрывной музыки, и уж точно мое сердце не остановилось. Она проковыляла в класс, опоздав на десять минут, с таким видом, будто она здесь своя и в нашем классе проучилась всю жизнь. И, может, потому, что она была новенькой, или не такой, как все, или одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: какая- то частичка ее души сломлена, – миссис Биди ничего ей не сказала. Грейс присела на стул в задних рядах театральной студии с черными стенами, положила трость на колени и до конца урока не произнесла ни слова.
А я посмотрел на нее еще два раза, но под конец вовсе забыл о ее существовании. И когда она незаметно вышла, никто уже не обратил на нее внимания.
Так что, как видите, эта история не о любви с первого взгляда.
Но все же это история любви.
Ну или типа того.
2
ПЕРВАЯ НЕДЕЛЯ выпускного года до внезапного появления Грейс Таун выдалась абсолютно непримечательной (насколько это возможно в нашей школе). На глазах учеников разыгрались всего три небольших скандала: первокурсника отстранили от занятий за курение в женском туалете (неужели нельзя придумать более оригинальный повод заслужить отстранение?); кто-то анонимно загрузил на «Ютьюб» съемку мордобоя на школьной парковке (завучи и директор в штаны наделали); наконец, кто-то распустил слух, что Ченс Озенберг и Билли Коста заразили друг друга венерическим заболеванием, подцепив его от одной и той же девчонки, с которой оба занимались незащищенным сексом (ах как бы мне хотелось, чтобы я это выдумал, дорогие читатели).
Но в моей жизни, как всегда, не приключилось даже маленького скандальчика. Впрочем, какие могут быть скандалы в жизни долговязого семнадцатилетнего чудика, немного похожего на молодого Киану Ривза? То есть меня могли бы взять на роль молодого Ривза в фильм, создатели которого уже потратили весь бюджет на дешевые спецэффекты и кейтеринг. Я не был замешан ни в чем предосудительном, не практиковал даже пассивное курение, и, слава богу, никто еще не предлагал мне снять штаны и тем более заняться сексом без презерватива. Волосы у меня отросли до плеч, и мне нравилось носить папину спортивную куртку из восьмидесятых. Я был одновременно похож на Саммер Глау, если бы та была парнем, и Северуса Снейпа. Представьте последнего без крючковатого носа, но с ямочками на щеках – и вот он, Генри Айзек Пейдж, собственной персоной.
В то время меня не интересовали девчонки (для справки: и парни – тоже). Друзья уже лет пять как переживали череду драматических встреч и расставаний, а я даже толком ни разу не влюбился. Нет, вру, в детском саду была Эбигейл Тернер, которую я поцеловал в щеку, когда она меньше всего этого ожидала, и с тех пор наши отношения резко ухудшились. А в младших классах я мечтал жениться на Софи Чжоу в течение трех лет. Но стоило вступить в пубертат, и во мне словно что-то переключилось: в отличие от большинства ребят из школы, я почему-то не превратился в движимое тестостероном секс-чудище. Пока еще никто не вызывал у меня те самые чувства, если понимаете, о чем я.
В общем, я рад был заниматься только уроками и старался получать отметки, которые обеспечили бы мне поступление в полуприличный колледж. Наверное, поэтому я и не вспоминал о Грейс Таун несколько дней после встречи. А может, никогда бы и не вспомнил, если бы не наш учитель английского мистер Алистер Хинк.
Я знал о мистере Хинке все, что обычно знают старшеклассники о своих учителях. Он страдал запущенной перхотью, которая была бы гораздо меньше