Спокойно сотрясаясь. Дмитрий Довготько

туальной издательской системе Ridero

      ВСТУПЛЕНИЕ

      Подход к критике углублен, отныне это строгая политика неприкосновенности, ведь осудительно преступить через святое, особенно, когда эта святость неосязаема. Такая призрачность обволакивает любое оппозиционное слово в плево порока, но зачастую рождённое в нём полицейское чувство долга перед собственным и есть результат чего-то более распутного и несовершенного. Попытка таким образом обретения спокойствия через покровение – величайший по своей глупости самообман. Вновь обращаясь вспять, поддаваясь слабости молодого духа, преклоняясь о важности слова, даже замыкая его в оковы верности, действительно ль ты не поддашься усомнению в слоге своем, над ним же можно лишь посмеяться, требовал бы ты болезненное созерцание себя в угоду объективности, я бы смеялся ещё больше, трепет и уважение к преданию, вот чего у нас нет. Где же вся та строгость, о которой вы все говорите, о которой молитесь, о которой пресмыкаетесь. Та мелодичная песнь, сыгранная на нотках вашей фальши, стала самый прослушиваемой в мире, а последователям вашим нет исчисления. Попадая мысль в массы, она становится обычаем, обидно, что обычаи эти столь вялые и жидкие – бесстрастные. Кажущиеся благими, помыслы ваши настолько ничтожны, непритязательны и крапельны даже для Линцея, грехом же будет назвать их греховными. Не внимая себе, смешаете прекрасное и безобразное, оттого и буффонада моя честная. Как же часто возжелаю встретить порок кровавый и умышленный, поэтому и обращаюсь к Ветхому, там жили, а не играли.

      Забвение от мудрости порок

      Всякий тот, кто рыщет за знанием и только малым его отблеском, сыская в себе глупость – поистине себя любит, всякий, кто обрек себя на борьбу с миром, будучи бессильным, поистине гений, всякий, кто полагается на Бога, ожидая невозможного, поистине честной, но не всякий, сгибающий спину, Атлас. Содрогаясь от безутешных попыток знать, обязательно сталкиваешься с безмятежностью от ожидания скорой кончины своего авантюриста, в пределах своих ожиданий ты провидец будущего. Предвкушаешь ли или избегаешь, от этого и написан срок службы уму своему. Но, скорее, одно сменяет другое и не раз. К сожалению, самая пиковая точка жажды знания сменяется насыщением с каждым веком всё скорее. Жалят они, конечно же, своей выдержкой, а превосходят грамотами и письменными рекомендациями, которые, кстати, никто никогда не видел! А замолкнешь ты после их действующего манифеста: «Я слишком премудр, поэтому и глух». Испугайся их камертона и будь лучше, продолжая считать мерилом знания усталость.

      Обскурантизм как возрастное просвещение

      Сложность строгого и в то же время деликатного контуринга обскурантизма, в частности русской души, работа опытнейших антропологов и историков, мы же обведём эти границы для человека общего, безликого, то есть мира, раз уже начали.

      Сперва в юности, когда разум существует лишь в душевном и телесном, добросовестное, вдохновленное, эстетичное пробуждение душевно-телесного поясняет весь тот бездуховный, даже животный порыв к деструкции. Для наблюдательных – творчество не есть оно, кабы оно бездуховно. За наукой закреплены обычаи, см. обязательное среднее образование, а истинное влечение к научному ремеслу исключает возможность деканонизации, иначе это простецкий анархизм, оттого молодость Эриксона условна и принята финишной чертой бездуховности и началом эго как сверхиндивидуальности.