Кир Экклезиастов был свободолюбивый поэт. Все поэты любят свободу… Но он любил её особенно! – Дерзко, по-юношески пылко, с отчаянным восторгом последнего вздоха глядя на её незрелые плоды. Одна его поэма состояла из повторённого десять раз слова: «свобода». «Свободный стиль» – сказали об этом произведении критики. И всё. Больше они не нашлись, что сказать. Зато поклонники изощрялись вовсю:
– Это так свежо! – Как глоток чистого воздуха, после его прохождения над альпийским курортом! Это не что иное, как прорыв в будущее, – взгляд независимого ума сквозь трясину ментального мусора! – говорили другие. Но, что бы там кто ни говорил, а Кир Экклезиастов продолжал творить. И творчество его становилось всё краше, а язык веселее, несмотря на то, что сквозь стихи его стали всё чаще проступать следы одному ему понятной меланхолии.
«Микеланджело в Трускавце (путевые записки одного известного человека, путешествующего автостопом)» – так называлась его эпохальная поэма, которую он успел закончить аккурат в свой 30-й день рожденья.
Заканчивается эта грандиозная вещь, полная бурных эмоциональных всплесков и недетской эротики, такими вот строчками: /Я тебя не любил, но просил я об этом/Ибо, кто б я ни был, знаю, был я поэтом/. Было у него также и несколько прозаических опусов. Один из них – «Приехав, они слезли с коней и полезли на кобылу» – даже получил почётную награду «За весомый вклад в мировую культуру».
Но говорить мы здесь будем не о заслуживающем пристального внимания и всяческих похвал творчестве Кира Экклезиастова, а о событийно насыщенной жизни его. О его, полных фантасмагорических приключений, сновидениях и о яви, так густо замешанной на чуднóй небывальщине, что её часто трудно отличить от сна. Короче, обо всём том, что является причиной и основой творчества этого выдающегося литератора современности.
Вот взять, допустим, всем (или почти всем) известную историю о контакте Экклезиастова с уфонавтами! Столько драматических моментов! Говорят, – он хотел совершить переворот в масштабах двора! Ну да что тогда было с него взять? Он ведь ещё был маленький! А потом к маленькому Киру приехали агенты… Агенты, – это такие дядьки, которые ездят в чёрных «вольво» и носят чёрные очки и галстуки-бабочки – тоже чёрные! А появляются они всегда – как грибы после дождя – после прилёта-улёта уфонавтов. И вот тогда агенты что-то такое сделали с Киром, после чего он стал писать стихи. Стихи про свободу. Кир Экклезиастов был свободолюбивый поэт! Взять хотя бы эти слова, сказанные им тогда уфонавтам и вырванные под страшной пыткой из старушки-соседки, которая принимала тогда все данные контакта в аудио формате, сидя в соседней комнате и прижавшись левым ухом к стене: «Я не хочу!» Но уфонавты, тоже ведь, ребята не лыком шиты! Говорят: «Не хочешь? Погоди, вот приедут агенты, живо захочешь!» Так оно и случилось. Когда приехали агенты, первое что сказал Кир, было: «Хочу!»
– Хочу, – говорит, – адвоката»
– Да где ж мы тебе возьмём адвоката в три часа ночи? – возмущённо воскликнули агенты. И вот так первое Экклезиастово желание было круто обломлено! Так он и стал поэтом. Поэтому и жизнь у него была полна поэтики.
Как-то раз пошёл Кир Экклезиастов в Гастроном – захотелось ему кефира… Видит он: ряд холодильных прилавков со всякой снедью, в одном конце касса, и вдоль всего ряда прилавков стоит очередь, своим бестолковым стоянием, скрывающая от глаз наблюдателя (Экклезиастова Кира) содержимое оных прилавков. Попытался Кир и так и этак – и снизу и сверху и сбоку – посмотреть да увидеть, что там почём, но не вышло. Посмотреть-то он посмотрел, да только ничего не увидел. И тут Кир Экклезиастов пришёл в ярость.
– Вы полагаете, то непотребство, что у вас изображено на футболке, должно находить себе проявление в Гастрономе? – с жаром вскричал Кир, обращаясь к потному мужчине в красной футболке с надписью «Моя родина СССР» на животе и соответствующим гербом на всю грудь. Лицо потного мужчины моментально сделалось таким же по цвету, как и его футболка, вот только без надписи и без герба, так разозливших Экклезиастова. Он – потный мужчина – тут же сделал выпад правой, но ни разу не попал, а, вместо этого, Кир Экклезиастов уложил его одной левой. Правой он, в тот момент, придерживал кепку. Чтоб не упала…
Вот такой был герой Кир Экклезиастов! Продавал персидские ковры Саше Мышьяковой… Та их, в свою очередь, меняла на нижнее бельё. А Экклезиастов со всего этого имел процент – абрикосовые косточки; у него был абрикосовый сад. В тени абрикосовых деревьев он любил сидеть и сочинять свои эпохальные поэмы. Про то, как Наполеон победил Гитлера в неравной битве на Сейшельских островах, про тысячу и одну ночь Брахмы и первые минуты жизни мира… Неистощим был талант Экклезиастова! Он мог взять абрикосовую косточку и, глядя на неё, рассказывать о далёких звёздах и параллельных мирах, о добре и зле, о женском и мужском… о собаках и кошках, о кошках и мышках, о королях и капусте, о презервативах и прокладках, о городах и сёлах, о грустных и весёлых…
Взял однажды Кир Экклезиастов перо с чернилами, пергамент и написал письмо Гарри Поттеру. Написал, а как отправить,