Кто ты?. Аристарх Ромашин

ют происходить такие вещи, которые не могли бы случиться при иных обстоятельствах… На что бы ты ни был способен, о чём бы ты ни мечтал, начни осуществлять это. Смелость придаёт человеку силу и даже магическую власть. Решайся!»

      Гёте Иоганн Вольфганг.

      Я, как всегда утомлённый, шёл после работы домой, и по пути проклинал всё на свете. Проклинал свою работу на заводе. Проклинал свою жизнь. Проклинал тот день, когда родился. Зачем? Для чего? В чём смысл моей жизни? Работать как проклятый?

      Однозначно, я не согласен с Богом, или со Вселенной, или с Природой, хотя, как не называй, всё это одно и тоже.

      Не согласен я отдуваться за грехи Адама и Евы! Они съели яблоко, так пусть они и отдуваются. Причем тут я?

      Мой дом находился в двадцати минутах от работы. И мне, вот уже почти двадцать лет, приходится проделывать один и тот же маршрут два раза в день и шесть раз в неделю. Хорошо, что я ещё и по воскресениям не работаю. Иначе совсем была бы каторга, а не жизнь!

      В принципе, в единственный выходной и не отдохнешь толком. То дети пристают со своими просьбами: «Папа, давай играть», то жена достаёт вопросами: «Когда ты уже починишь то, когда это».

      Вот, снова прохожу мимо мусорных баков, которые изрыгают запах, словно болотные чудовища. Почему государство, увозя мусор, не позаботится о том, чтобы нейтрализовать этот убийственный запах?

      Стараясь дышать больше ртом, чем носом, я кое-как преодолел этот зловонный путь. Так как сегодня суббота, я решил уйти с работы пораньше. Время шло к полудню. А до дома ещё шагать и шагать, поэтому я решил присесть на скамейку перед старым девятиэтажным домом, чтобы отдохнуть и перевести дух.

      Там уже сидел седовласый старик в белом балахоне (почему-то в тот момент его одежда не показалась мне странной), но других скамеек поблизости не было, и мне пришлось смириться его соседством.

      «Эх, – подумал я, глядя на его седину. – Мои черные волосы тоже станут такими же. Хотя, это произойдёт не скоро, мне пока сорок лет, но всё же это неизбежно».

      – Женя, держи! – услышал я детский крик.

      Прямо напротив меня, толпа ребятишек играли с мячом.

      – Уф, – вздохнул я разочаровано, думая: «и тут мне нет покоя».

      – Почему так тоскливо? – услышал я могучий голос старика, что совсем не совпадало с его внешностью.

      – Что простите?

      – Почему так тоскливо вздыхаешь?

      – Потому что нигде мне нет покоя, – ответил я. – И тут детский крик. И дома детский крик.

      – А что в нём плохого? – не отставал от меня старик.

      – Хочется жить для себя. В своё удовольствие.

      – Жить – богу служить.