Но, к тому моменту, когда я подходила по срокам к прекраснейшему событию, переход в Университет вынужден был не состояться. Его закрыли. Университет. И все тут. Отпраздновала я свое восемнадцатилетние и родители взвыли. Ну, конечно, они взвыли! Они ведь уже расслабились и такие, мол: «Все, можно не переживать, дочь умная, сообразительная, мы ее, главное, пристроили».
Самое ужасное во всем этом, что ранее фундаментальный Университет был настолько нерушимым государством, что вообще никому и в голову прийти не могла такая жуткая мысль, что сей оплот знаний прибьется волнами к разрушительным скалам.
В общем, началась паника. Я сама принялась судорожно разыскивать с факелами хоть какие-то возможности, родители бросились штудировать интернет в поисках приличных заведений. Не могли же они отдать меня не пойми куда.
А я тем временем доучивалась в разваливающемся на части колледже, который по каким-то причинам продолжал доносить знания до учеников.
И вот однажды, вернувшись после занятий домой, я застала родителей в большой комнате, вальсировавших так, словно мы выиграли в лотерею какие-нибудь райские острова. Они были настолько счастливы, что я даже испугалась. Нет, они вовсе не хмурятся обычно, просто эти блаженные улыбки и повизгивания мамы…
– Эээ, – выдала слабое я и была тут же замечена.
Сначала меня вовлекли в танец и пришлось спотыкаться и запинаться о ковер или папины тапки. А потом мама буквально пропела:
– Конфетка, мы нашли тебе идеальное учебное заведение, – и тут-то я все поняла.
Подробности были излишними, только несколько ключевых фраз: «не дорого», «престижно», «со вкусом», и главное «тебя уже приняли!». Ну, тогда-то и я радостно просияла, подхватила папу с мамой и с фразой «я поведу» пустилась в те же танцы.
Теперь не страшны ни вступительные (понятия не имею, как меня так взяли), ни долгие блуждания и обивания порогов – в общем жизнь удалась. Одним словом – ура!
Выпустилась из колледжа я круглой отличницей, что непременно добавило мне баллов в копилку. Нет-нет, никто не требовал, я уже была пристроена, но – на всякий случай.
Но по ходу исследований и подготовки выяснилось сразу несколько обстоятельств: во-первых, это был не совсем Университет. То есть – он, но пансионного типа. «Что-то типа Академии», – сказал папа, а потом я засела за изучение сайта. Не скажу, что было что-то подозрительное, все очень прилично: счастливые студенты в черных мантиях и с дипломами в руках, улыбающиеся во все тридцать два белоснежных ровных зуба, длинная, богатая история из серии «…еще когда человечества не было, уже появился наш замечательный Университет…».
Во-вторых, я рассчитывала на внушительную аббревиатуру, но вместо РПГТУФУГУ встретила… ВАУ. Причем, вот что странно: нигде не нашла, как это «ВАУ» расшифровывается. Везде только ссылки и гиперссылки. И это было немножко странновато.
Ладно, не важно, может, в день открытых дверей что-нибудь узнаю?
Да-да, сей день собирался случиться пятнадцатого августа, и мы, конечно же, с родителями к нему пренепременно готовились. Но внезапно буквально за неделю до самого события его взяли и перенесли. На сентябрь.
А? Что-то мне это не очень понравилось, но родители продолжали вальсировать, а у меня не оставалось времени, чтобы поступать куда-нибудь еще. Прием студентов уже окончен, да даже если бы я бежала, я бы все равно уже не успела.
И вот в конце августа нам пришло письмо на электронную почту, мол, «автобус ждите в четыре в последних числах лета». Родители повизгивали от восторга, а я немножко нервничала из-за того, что ехать мне совсем одной.
В том же письме была указана новая дата дня открытых дверей, который должен был состояться теперь уже пятнадцатого сентября. Ладно, это не так страшно, не понравится – я хоть поплачусь родителям об этом. Но не уйду, очевидно, ведь за все «уплочено».
В общем, в назначенный час я ожидала на остановке. Папа выволок мои чемоданы и сумки, весь взмок (на улице стояла африканская жара), но все равно улыбался. Мама тоже меня периодически обнимала и приговаривала: «Ох, ты ж моя маленькая, как же ты теперь без нас сможешь?». Мой мятежный дух бунтовал и хотел сказать: «Нормально! Отпусти, не позорь!», но моя совесть твердила: «Терпи и не рыпайся, родители тебя пристроили в жизнь, даже когда тебя нагло выпихнули на ее обочину».
Обняв маму в ответ, я взглянула в ее лучезарное светлое лицо. Не знаю, как так вышло, но мы с ней были совершенно не похожи. Она была натуральной блондинкой с большими синими глазами, а я темноволосая и кареглазая. Не знаю, как рецессивный ген просочился, ведь папа тоже голубоглазый блондин, в кого я такая пошла? Думала я…
Когда мне было пять, я даже допустила мысль о том, что приемная. Родители над этим долго смеялись, а потом в моем уже здравом возрасте (лет двенадцать) показали фото моей бабули, которую я, к сожалению,