Домой я приплелся за полночь и мало, что помнил. Молодая жена и теща проглядели все окна, ожидая хозяина. Были более благоприятные семидесятые, и меня, слава Богу, не раздели на улице и не ограбили.
Редактор Вячеслав Михайлович был не доволен. Вместо запланированного интервью пришлось втиснуть «прокисший» тассовский материал.
Девчат, которые «по-комсомольски» укатали меня на вечере, я больше не видел. Да и как их узнать в цехах среди сотен таких прекрасных и неповторимых. И только начальник тростильного цеха Татьяна Анисимова при встрече загадочно улыбалась: подосланные ею «агенты» справились с задачей отлично!
ГРАМОТЕИ
Зинайда Гинадивна
самая лудшая учитиль рускава
(надпись на детской площадке)
Будучи членом жюри городского литературного конкурса среди школьников, просматривал и отбирал десятки присланных сочинений. Некоторые «акулы пера» писали: «рыца» (рыться), «оррестовали», «счас», «щетаца» (считаться) и много другого забавного. По этому случаю мне вспоминался армейский финансист – подполковник Егоров. В отчетных документах он устоявшимся каллиграфическим почерком выводил «истче» (еще). «Кто сделает больше ошибок в этом слове?»
В редакцию воинской газеты «Ленинское знамя», куда меня определили после учебки, я пришел уже с некоторым корреспондентским опытом. На втором году службы начал баловаться стихосложением, напечатал несколько патриотической направленности стишков и даже засветился на семинаре начинающих, который проводил писатель Роман Солнцев. Это было время, когда певец енисейских берегов и очернитель Великой Отечественной Астафьев гнал плановые строчки в одном из отделов газеты «Красноярский рабочий».
Как-то в редакцию пришел Герой Советского Союза. Представившись, он положил на редакторский стол школьную тетрадку:
– Стихи, посвященные маме, хочу у вас напечатать!
Приняв тетрадку и мило распрощавшись с Героем, редактор вызвал меня к себе:
– Поскольку ты у нас главный стихоплет, поручаю тебе разобраться с содержанием этой тетрадки.
И уже мягче и ироничнее добавил:
– Володя, сделай так, чтобы не обидеть заслуженного человека!
Читая вирши ветерана, вспомнил неподдельную иронию майора. Первая страница корявого почерка начиналась примерно так:
«Ты сидишь, моя старушка
У окна своей избушки, спицами шебурша…»
На этом рифма заканчивалась, и дальше все под Пушкина с переходом в прозу. И юный «Белинский» в солдатской форме на страх редактору все забраковал.
Журналистский наставник, фронтовой политработник Михаил Алексеевич Филимонов рассказывал, как один известный генерал принес Сталину письменное изложение обстановки во вверенных войсках. Через несколько дней Иосиф Виссарионович пригласил его к себе и, возвращая рапорт, пожурил: «Жаль, что вы русский язык уважаете меньше, чем я, грузин, и указал