В целом, метакритика «Октября» в рассматриваемое десятилетие создает образ критика-медиатора, педагога. Близок ему образ критика-комментатора, читателя, конструируемый в «Новом мире». Идеальный критик «Знамени» – негативный вариант критика-идеолога, честный и свободный.
Критика – читатель. Обновление модели критики «захватывает» элементы ее структуры, отвечающие за процесс коммуникации. Отказ от императивности, позиции учителя и идеолога ведет к построению коммуникации на условиях равноправия. Это, в свою очередь, предусматривает пересмотр системы аргументации, в том числе оценочной, ориентацию на реципиента-со-исследователя. С. Костырко в статье «Чистое поле литературы» пишет: «<…> критик тогда выступает не руководящим для писателя лицом, а представителем этих дорастающих до литературы читателей и адресует свои суждения именно им»207. Интенсивность «перенастройки» коммуникативной пресуппозиции в литературной критике в 1990-е годы обусловлена не только процессом трансформации советской модели, но и ситуацией кризиса, потери читателя.
В начале 1990-х годов коммуникативная ситуация не так остро воспринимается как кризисная по сравнению с серединой 1990-х. Так, А. Немзер пишет: «Критику не читают <…> Все равно с критикой плохо. Ее не читают. Не покупают. Не издают. Не, не, не <…> Критика живет в атмосфере подозрения, смешанного с раздражением, – то ли терпимое зло, то ли непозволительная роскошь, то ли бессмысленная, незнамо кем навязанная словесности нагрузка»208, не забывая здесь же напомнить читателю о типичности подобного рода сетований для истории русской критики вообще. Н. Иванова в статье «Сладкая парочка» без растерянности и пессимизма характеризует культурную ситуацию как время «перетряски литературной действительности», выдвижения категории быта, персонажности и зрелищности и в то же время свободы самовыражения. С. Чупринин говорит о потере критикой лидирующей роли и в то же время о притоке «свежих дарований в русло, которое в очередной раз поторопились объявить пересохшим»209. Повторяющаяся в статьях характеристика коммуникативной ситуации, в которой оказывается критика 1990-х, – свобода, воспринимаемая, с одной стороны, как желаемая норма для функционирования литературы и критики, с другой, как опасность появления неквалифицированной критики (Л. Лазарев).
Во второй половине 1990-х годов проблема сохранения читателя становится в метакритических статьях общим местом. Метакритика фиксирует дефект коммуникативной цепочки критик-читатель. Так, А. Немзер замечает: «Никто не хочет договариваться о терминах, устанавливать единую систему критериев, читать и описывать “cвои” и “чужие” тексты в рамках более или менее единого подхода»210.
Неслучайно от резко