«Лидина гавань». Даниил Олегович Даниленко

долгожданные летние каникулы. Там оказались самые верные друзья, чей взор я безумно уважал, чей смех в вечерних тонах прогнившей заброшенной остановки был особенно близок мне. Мы буквально сливались с природой в минуты солнечного восхода и захода. Вырисовывалась уютная атмосфера: наша компания укутывалась под один плед, так как легкие курточки не спасали от мурашечного веяния со стороны чистого поля. Мы находились на травянистом пригорке, и каждый понимал, что таких моментов в жизни великая малость. Дальше стоит только описывать.

      Ветер вел по душистым лугам солнечные утренние линии, облака бежали быстрее обычных смертных людей, и они-то уж точно не прекратят свой Вселенский бег. Свежесть царила в каждом уголке провинциальной природы. Рядом с нами застыл ручей. Странным образом тоска об отсутствии летнего зноя переплетается с радостью о начале нового дня юного человека. Те посиделки я запомню навечно…

      Конечно же, вскоре наша дружба прекратилась из – за ссоры: никто никуда не денет юношеские эмоции, которые лавиной забираются внутрь тебя. Каждый хочет от мира своего. Теперь я оказался в одиночестве, в ветхой избушке. Но почему–то мне было счастливо существовать. Из моего окна были видны яблоневые насаждения и целый вишневый сад. Любое летнее утро, независимо от погоды, я встречал в своей беседке, рядом с прелестью природы. На столике всегда лежали блокноты с исписанными листами. Прогулки тоже летали где –то рядом. Ах, как же очаровывали миловидных дам свежие цветы с обширных лесных полян! Ирисы, ромашки в ее нежных руках делались сокровищем небесным. Но это все действия одной комедии под названием Жизнь. Главное – созерцание. Именно это стремление заставляло меня бежать каждую ночь поближе к реке, на место, окрещенное среди деревенских как «Лидина гавань». Оказывается, что загадочная старушка по имени Лидия во времена суровой смертельной болезни решила сделать хорошее для своего родного края. На протяжении жизни она выращивала всяческие цветочные шедевры, бережно их хранила, как память о своих погибших на войне сыновьях, которые и подарили ей первые экземпляры. Бабушка Лидия все чаще начала поглядывать на небо, она мечтала снова увидеть своих любимых сыновей. Но у нее было неутолимое желание оставить после себя след в виде крошечных цветов бриллиантовых, алых, сиреневых оттенков, которые может быть вскоре вырастут. И они выросли, но уже без бабушки Лидии…

      Она засадила всю свободную землю у речки астрами, розами, в небольшом отдалении деревцами миниатюрного покроя. Рядом состоялся газон с блестящей травянистой поверхностью. Вокруг горело мирное летнее пламя. Я приходил в

      «Лидину гавань» в гордом одиночестве. В такой атмосфере я чувствовал себя принцем в современном обличии, где только я и природа. Поднимал взгляд наверх: звезд, немыслимая лавина, вся плеяда в хаотичном движении. Каждая звездочка находит свое место и начинает блистать, но это явление мимолетно, она скоро испариться, накрывшись рассветной волной, останется только вспышка. За время любования я не заметил, что пора возвращаться к себе домой, где потускневшая вода в бочке и потухающая свеча приносили грусть. Но мне было хорошо на месте природного уголка, куда можно было без всяческих сомнений прийти и быть причастным к благоуханию этого милого кусочка земли и одновременно с этим испытывать уважению к великой бабушке Лидии, потому что все, что бескорыстно – все велико. Отрывками я останавливался взглядом на маленькой розе, которая отчаянно сопротивлялась под наглостью летнего ветра. Розочку карябает, но она борется, как всякий из нас, за выгодное место около ручейка. Я чувствовал себя исследователем и агрономом, потому что поливал обожженные дневным солнцем розы ручейной водой и отчетливо видел, что после питья они мне улыбаются. Мне их было жалко днем, хоть они и были под тенью высоких извилистых деревьев. Вдалеке астра, но из – за своей склонности ко сну я не стал к ней подходить. Теперь я занялся организацией ночлега. Развел костер. Его искры хрипом передавали картину умершей ночи. Тепло постепенно добралось и до меня. Моя кровать состояла из дряхлой простыни и собственно влажной земли. Пейзаж был един. Все, я окончательно уснул. Только нос оставался в этому душистому раю. Гавань помогала каждому запутавшемуся юнцу. Последние сознательные вздохи…