Невестка. Бэлла Крымская

p>

      Валерия Никитична, женщина лет пятидесяти пяти, сидела возле кровати сына и смотрела на него со скорбью и с нежностью. Когда-то сорок лет назад она покачивала его колыбель и смотрела на него все с той же материнской любовью. Ваня лежал лицом к стене неподвижно. Ему не хотелось смотреть в лицо матери, которая с трудом воспитывала его одна, без мужа, ушедшего из семьи, когда Ваня был еще ребенком. И вот она снова рядом с сыном, который был уже не ребенком, но все таким же любимым своей матерью. Теперь Ваня был рослым и красивым зрелым мужчиной, и, как правило, немного избалованным. В детстве мать все делала ради него. Каждая заработанная монета тратилась только на любимого сына, чтобы как-нибудь заткнуть эту дыру в брошенной и отчаянной душе, которая с каждым годом только расширялась. Ваня ненавидел отца, и эта ненависть вырастила в нем жестокое и беспощадное существо. Мать, которая работала шестнадцать часов в сутки и семь дней в неделю, тоже упустила возможность быть рядом с сыном. Ваня не был лишен ласки и заботы: просто ему всего катастрофически не хватало. В шестнадцать лет он начал вести сомнительный образ жизни; имел проблемы с властями и часто скрывался от них. За что его матери частенько подрывали здоровье визитами из определенных структур. Но благо к двадцати годам он остепенился: начал работать и дарить матери дорогие подарки. Она же никогда не спрашивала его о них, а просто радовалась. К тридцати годам Ваня сделался хорошим коммерсантом. И тут можно заметить, что все обернулось вспять: Ваня делал все для своей матери, заваливая ее все, чем можно, но… никогда не был с ней нежен. Тем не менее, она была горда своим сыном и в некотором смысле счастлива.

      Однажды случилось то, что должно было случиться когда-нибудь со всякой женщиной, у которой есть сын – на Рождество Ваня приехал в гости к матери не один. Он приехал с девушкой дивной красоты, которую представил как свою невесту. Мать была удивлена таким поворотом событий, но приняла тот факт, что сыну действительно нужно теперь думать о создании семьи. Девушка на первый взгляд очень даже приглянулась ей. Мать Вани отметила, что девушка красива, но эта красота была какая-то холодная. Чувствовалось в будущей невестке что-то отталкивающее, несмотря на ее натянутые улыбки и дорогие подарки Валерии Никитичне. Но с советами, кого лучше выбрать в невесты, женщина никогда к сыну не лезла; да и Ваня никогда не посмотрел бы на простушку – будь она даже обладательницей самой доброй души.

      – Она никогда не покупает сумки дешевле десяти тысяч долларов, – цинично отозвался о будущей супруге Ваня, когда та вышла. – Она может себе это позволить, а я могу себе позволить ее.

      – Да, но разве это глав… – хотела начать мать, но Ваня ее вежливо «заткнул».

      Ваня женился на Кристине сразу же, как принял решение – таков уж он был человек. Он никогда не советовался с матерью, а напротив считал, что она не имеет права лезть в его жизнь. Вопреки распространенному мнению, что мужчины, воспитанные матерью, не имеют своего мнения, Ваня был не таков. Он всегда принимал решения за свою судьбу сам, и уверял мать, что так будет всегда.

      Кристина сразу прописалась в доме и заявила свекрови, что никогда не будет выполнять грязную работу по дому, и в ее отношения с мужем свекровь никогда лезть не будет. Валерия Никитична по мягкости своей, ничего не ответила, а молча приняла ее условия. Кристина действительно ничего не делала по дому и не любила готовить, все ее интересы были ограничены походами по магазинам и салонам красоты. В целом, нельзя сказать, что она была не аккуратная – просто не привыкла вести хозяйство. Она была на восемь лет младше Вани, и для него она была забавной куколкой, которую нужно баловать и нести на руках. К свекрови своей Кристина никаких чувств не питала, это и сильно огорчало первую. Иногда ненависть лучше, чем равнодушие, но даже неприязнь со стороны Кристины нисколько не исходила. Валерия Никитична чувствовала себя пустым местом. Тем не менее, сыну она ничего не говорила: она видела, как он ослеплен ей, и никого другого не видит.