Джибелоу встречал неприветливо – ледяным дождем и промозглой сыростью. Несколько дней мы не высовывали носа из Береговой Бухты, хотя всем так не терпелось познакомиться с новыми обширными владениями. Впервые за время странствий по съемным углам и чужим жилищам, семья Мейн обрела постоянный дом и собственный участок, на котором нашлось достаточно места для всех детских забав, какие только можно было придумать. Ближайшая школа располагалась в нескольких километрах от усадьбы. Подразумевалось, что в хорошую погоду мы сможем ходить туда пешком, а к холодам обещали организовать подвоз. Но что-то застопорилось. Автобус не спешил. Из-за задержки с приездом нас не сразу внесли в списки. К тому же оказалось, что в местной школе не преподают немецкий, который мы с Жанной начали изучать в прошлом году, и уже встал вопрос, не лучше ли будет посылать к нам трижды в неделю учителя из города, когда директору сообщили, что едет новый преподаватель. Обещали, что он не только знает немецкий, но владеет еще как минимум двумя языками и находится на полпути к месту работы. Жить он тоже планировал в Джибелоу и даже, кажется, совсем рядом с нами. Это решало сразу оба вопроса. Однако пару недель требовалось подождать. Маме такое начало не больно-то нравилось: мы и так порядочно задержались, даже с учетом того, что к учебе здесь приступали позже, в конце сентября, а хлопот после переезда у нее, разумеется, нашлось немало. Она попыталась выкроить время для домашних занятий, да только возиться с нами ей было некогда, и мы с Жанной большую часть времени были предоставлены сами себе. Мама, опасаясь помех со стороны младших, позволила нам самостоятельно обследовать чердак во время дневного сна Лили и Макса в обмен на обещание присматривать за ними все остальное время. Не оставалось ничего, кроме как согласиться: чердак манил ненайденными сокровищами, да и приглядывать за малышами оказалось больше некому – старшая Юлия была снаряжена в подмогу маме и сменяла нас лишь на несколько часов в день, пока хозяйка занималась готовкой. Папа весь ушел в работу, и мы практически не видели его с момента переезда. Возвращался он поздно вечером, уезжал ранним утром, когда за окном еще стояла промозглая тьма.
Говорили, что жители Джибелоу не блещут гостеприимством. И правда, за две недели, проведенные в четырех стенах до приезда нового учителя, в наш дом не заглянул никто, за единственным исключением. Возможно, дело было в погоде. Дождь лил, не переставая, сменяясь мокрым снегом, и ледяные крупинки то и дело застревали по другую сторону оконных рам. Казалось, просвета не будет. Становилось все темнее и тоскливее. В единственный сухой день, когда сквозь плотные тучи просвечивало тусклое, скупое солнце, мы уже не ждали гостей. В этот-то день она и пожаловала.
Стоит сказать, что накануне мы провели долгий вечер, раскапывая внезапно обнаруженные на дне старой картонной коробки сокровища. Ящик лежал в самом дальнем чердачном углу, и наткнулись на него мы только на шестой день пребывания в Береговой Бухте, когда уже и не надеялись найти что-то интересное среди пошарпанных пластинок и дырявых ракеток для игры в бадминтон. Пожалуй, некоторый интерес представляли альбомы с карандашными набросками одного и того же девичьего лица, изредка перемежаемые силуэтами животных и крохотными, на пол-ладони, пейзажами, надо полагать, срисованными с натуральных видов Джибелоу. Кто такая юная модель и где находятся эти заросшие кустарником поляны, еще предстояло выяснить, а пока мы с увлечением приступили к изучению заманчивой находки. В ней были игры: знакомые по начальной школе «Хей-лоу» и «Снежный ком», забытые кем-то камешки для Батуми и еще несколько известных нам по описанию и из личного игрового опыта. Но самыми любопытными оказались две новые, которых мы не только раньше не видели, но даже не знали об их существовании. Первая была упакована в маленькую деревянную коробку, на которой не обнаружилось ни названия, ни какого-либо рисунка, но внутри нашлась целая россыпь цветных фишек разных размеров и несколько плотных, склеенных в местах сгибов и разрывов липкой лентой листов, расчерченных на цветные клетки. Правил мы не отыскали, но здесь можно было дать волю фантазии. Какое-то время все развлекались тем, что придумывали их, с каждым разом все более усложняя и запутывая условия выигрыша.
Любопытней оказалась вторая находка, которая была завернута в газетную бумагу и состояла из карт, с виду обычных, которые используют для игры в Абракадабру и Барбу, но таящих немало сюрпризов. Именно они занимали наше внимание несколько часов кряду. Помимо цифр, на каждой из картонок имелся рисунок, причем всегда новый. Некоторые изображения стерлись и угадывались с трудом, но большинство хорошо сохранились. Каждый рисунок можно было трактовать по-разному: там, где я видела птицу, Жанна узнавала льва или дерево, младшая Лили никогда не соглашалась с нами, а предлагала свои варианты. Макс играть отказался и занимался заурядными камушками: собирал их в кучки по цветам и размерам, складывал в длинную линию или геометрический узор.
2
День, когда Джибелоу подарил вновь прибывшим первое солнце, мы почти весь провели в саду. Сад был старым и запущенным, и папа сказал, что доберемся до его благоустройства мы нескоро, в лучшем случае – летом.