Каждый новый день начинался с мысли, где найти глоток спиртного, чтобы не умереть, – было страшно умирать в этом состоянии. В ход шли всевозможные уловки, унижения, при воспоминании о которых сейчас коробит и становится гадко на душе. Когда вожделенная доза алкоголя все-таки находилась и попадала внутрь, заглушались телесные страдания, но им на смену приходили те, которые организовывал ум, говоривший: «На кого же ты похож? Когда же ты вылезешь из грязи, когда это закончится?». Для снятия этих вопросов требовалась еще доза. Да, иезуитская пытка: понимать, что деградируешь, лжешь самому себе, но ничего поделать не можешь. И так изо дня в день долгие годы.
Теперь непосредственно о мотивах.
После того как я смог избавиться от зависимости и оглянулся на потерянные годы, на несбывшиеся мечты, мне захотелось разобраться по возможности более тщательно, как пересек роковую черту, за которой функции управления мною взял на себя алкоголь? И можно ли было избежать подобного развития событий?
На первый взгляд, изучение своей истории – сугубо личное дело и кроме собственной персоны не должно волновать никого. Но это только на первый взгляд. Дело в том, что пока я ворошил память в поисках своих роковых проколов, во мне крепло осознание, что с моим характером и особенностями очень трудно было избежать свершившегося из-за внешних, не зависящих от меня факторов. Однако эти факторы можно довольно легко нейтрализовать будущим соискателям моей участи и для этого о них нужно ЗНАТЬ и зазубрить эти знания, как таблицу умножения, как Отче наш.
Это, конечно, хорошо известная всем мысль, что в опасную ситуацию легче не попадать, чем из нее выпутываться. Но эта истина в отношении алкоголя открылась мне задним числом и, можно сказать, путем горького опыта и неописуемых страданий. Воспоминания об этом опыте, к сожалению, частенько нарушают душевный покой. А причиной их частого проявления является алкогольная ситуация, окружающая меня ежедневно.
Каждый день на родной улице я сталкиваюсь с молодыми и не очень, знакомыми лицами, которые со стоическим упорством ступают на «грабли», на которые долгие годы наступал я, наступали многие, ныне покойные почитатели «зеленого змия». В эти минуты, минуты созерцания добровольных самоубийц, у меня само собой отпадает чувство антипатии к этим бедолагам-алкашам, к их пока еще наглости и хамству, прочим алкогольным атрибутам. И становится мучительно больно и тоскливо. Больно оттого, что молодые мужики-славяне гниют живьем. Разрушается их плоть, их мозг, самооценка и душевные качества. У каждого из них обнаруживается одно или несколько слабых звеньев, и алкоголь постепенно превращает людей либо в калек с очевидными физическими дефектами, либо в тупых наглецов и подлецов, либо в опустившихся безвольных существ, столующихся на помойках и готовых ради вожделенной подачки терпеть любые унижения.
Конечно, будучи русским, я отношу все сказанное к своим соплеменникам. Ни одна из наций, населяющих Россию, не подвергается такой алкогольной деградации – от этого больно! Тоскливо же оттого, что не видно пути решения этой проблемы. Особенно, если принять во внимание идеологию нашего общества, в котором каждый выживает сам по себе. Сегодня пройтись по головам соплеменников – не гнусный позор, а проявление предпринимательской находчивости. Вот и бесконтрольно заливают глотки менее предприимчивым искушенные в этих делах более предприимчивые…
Тоскливо еще оттого, как ведется статистика по алкогольной проблеме. Недавно один из чиновников заявил, что потребление спиртного в России снизилось, что пить стали меньше. Я от себя хотел дополнить его бравые цифры: действительно, алкоголиков стало меньше (я сужу по кварталу, в котором проживаю), но меньше оттого, что мужиков стало меньше, они вымерли. Та же статистика с молодежью, которая меньше пьет, ее стало в несколько раз меньше, чем проживало в пору моей юности, но и тех, которые есть, частенько созерцаю под градусом. Вот такая статистика!
Не прибавляет оптимизма и осознание того, что наше «социально ориентированное» государство трактует эту ориентацию весьма своеобразно и никогда не посмеет мешать колоссальному обороту денег в сфере бесперебойного обеспечения населения алкоголем от мала до велика. Кроме того, зашоренные алкоголем глаза большинства трудоспособного электората позволяют этому государству, точнее, его власти, безотчетно трактовать и другие события, и свои деяния. Что там говорить, даже трезвому нормальному образованному человеку бывает подчас трудно сразу разобраться в слащавых речах, истинный смысл которых спрятан глубоко в контексте. Недаром у нас в чести стала профессия адвоката, он нужен для того, чтобы рыться в этом словесном «салате» с пользой для клиента, имеющего деньги. Те же, у кого недостаточно денег, довольствуются прослушиванием складных речевых оборотов и созерцанием фона и трибун, с которых вешается «лапша».
Одним словом, исходя из сказанного выше, можно заключить, что, несмотря на общественные корни алкоголизма,