для их вразумления. Это не значит, что Бог устраивает все это Сам».
(Св. блаженный старец Паисий Святогорец) * («Слова», том первый
«С болью и любовью о современном человеке»)
© Алексей Шерстобитов, 2019
ISBN 978-5-4496-1257-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Евмений
– И толкает же тебя нечистая к этому болотцу…, ведь шел ведь куда?
– К роднику, отче…
– Так он же в другой стороне…
– Родник то…, родник то дааа…
– А как же ты в болотце угодил то…, Иона?
– Да…, как-то шел, шел с ведерками…, до середины-то дошел…, до опушки то, отче…, увидал красоту, прямо глаз не оторвать…
– Что ее за красота?
– Да кустик землянички и божью коровку на одной ягодке. Земляничка блестииит… – в росе вся…, а коровка лапками лапками трет друг о друга…
– А не муха это была?
– Муха? Да как же мушке то, отче, в панцире то красненьком таком да с точечками… – Худой старик, с лицом, обтянутым тонкой и немного морщинистой кожей, больше похожей на воск, чем на кожный человеческий покров, совершено добрыми глаза, которые бывают только у тех людей, которые давно забыли о зле, устали жить, но делают это для других, Бога ради, всмотрелся в растерянное выражение своего послушника, я вно сейчас решающего тяжкую думу:
– Ионушка…
– А может и муха, отче…, только странная очень, на божью коровку похожая… Вот те крест… – только знал, что божья коровка, а вот ты спросил, и теперь ведь толком не скажу…
– Да бог с ней с природой то… Ты, рОдный мой, в болото то как попал?
– Да вот так и попал…, подождал пока божья коровка – муха вспорхнула…
– Муха вспорхнула?
– А может и ветром сдуло…
– И тебя вместе с ней в сторону болота…
– Неее…, это надысь так было…
– Надысь, надысь…, эк выдумал…, хотя врать то ты не умеешь…, и все то тебе радость несет, и ото всего тебе счастье…
– Так все ж Боженькино, во всем Он… Вот я человека то вижу, вот вчерашнего то нашего гостя то…, ах как красив, ах как статен, и ладно то в нем все, и сияет весь, и крестное знаменье то кладет, не как мух отгоняет, а чинно, и ручку то поцеловал, и к иконке то приложился, а улыбнулся – рублем одарил. Ни взгляд, а мед, ни слово, а сахар, ни исповедь, а чистая слеза ребенка, каждую то мелочь помнит. И кажется мне сразу, что весь мир таков, а я среди всех в нем живущих сущий демон, грешный и мерзкий… – Нижняя губа отрока задрожав от неописуемого переживания своего низкого недостоинства, то прятала, то открывала белоснежные, как жемчуг зубы, слезу наполняли глаза, а взгляд отдавал свое сердце наставнику, да что наставнику, каждому, кто мог бы зайти сейчас.
Отче, умилился чистоте этого сердца и простоте душевной, думая, за что ему достался такой алмаз, и опечалился сразу, видя к чистоте этой привязанное простодушие, бесхитростность, доверчивость и все прилагающееся к этому, чем Господь наделяет Своих людей – блаженный да и только!
– Иона, это ты о вчерашнем карлике?
– Да, отче…
– Дааа, хороооший человек…, прихватил краюху хлеба и моток лески, что я с монастыря принес…
– Ой…, я это, батюшка… Не вини его…
– Оно и видно, что блажишь… – Про себя же отче вспомнил, что видел ясно четко, как вчерашний гость, спер сначала хлеб, а потом, зачем-то леску, а потому придется сегодня остаться без обеда и рыбку овить на старую лесу, которая то и дела рвется, когда большая рыба клюёт.
– Да что он, вор, что ли?
– Ну дааа.., ну да… И как же ты оказался то в болоте то…
– А вот…
– Да, да помню, насекомое это…, вспорхнуло…
– И я за ним…
– Господь по волнам, а Иона по ветрам…
– Ну да…, куда ветер подул, ее понес, туда я и двинулся… Иду себе «Богородечную» * (Молитва «Богородица Дево радуйся») напеваааю…, а помню, что перед родничком то камушек…, иду, иду, а камушка все нет…, уж и топь, а камушка все нет…, вот когда тонуть то начал, так и понял, что не в ту сторону пошел…
– Иии…
– А перестал петь-то с перепугу, прости Господи! И «Живый в помощи Вышняго», кааак зааа…
– Закричал?
– Нет, отче, кричать побоялся – мало ли живность или птаху какую испугаю…, шепотком, шепотком…, и вот только что нос на поверхности остался…, я уж и с жизнь то попрощался…, да и зачем она мне…, как вдруг шлеп, шлеп…, шлеп, шлеп…, ну вот от этого шлеп, шлеп и волна пошла, которая меня и накрыла…
– Волна из трясины…
– Из нее рОный, из нее! Она мне теперь, как брат и сестра, я эту вонь ни в жисть не забуду…
– Постираешься