Даже в тот момент, когда это восклицание родилось в Таниной голове, она оставалась неподвижной и безучастной. Девушка ни на секунду не задумалась о смысле произошедшего. Её миндалевидные зелёные глаза, по-прежнему почти не моргая, смотрели в стену, к которой была приставлена двухъярусная кровать в студенческом общежитии. Лёжа лицом к бетонной стене, выкрашенной в тёмно-голубой цвет, Таня не думала ни о чём конкретно, но её сознание постоянно выдавало воспоминания и образы последнего месяца, предположительно, самого худшего в её жизни. «Когда это кончится? Когда же всё это закончится?!»
Дверь стремительно распахнулась от удара ногой. Так возвращалась домой одна из Таниных соседок по комнате – Аня.
– Танюх, здорово, – запыхавшись, сказала она, сбрасывая на пол рюкзак и пакет. – Что делаешь?
Девушка сняла ботинки, ногой отодвинула их в сторону, бросила куртку на спинку стула и быстро прошла к холодильнику.
– Я голодная, ужас! Сейчас поем и на тренировку.
Пока Аня делала себе большие бутерброды с майонезом и овощами, она поглядывала на подругу живым беспокойным взглядом. Затем, положив куски хлеба с начинкой на тарелку, села на кровать напротив и быстро начала есть.
– У меня нога так болит, правая, – сообщила она, потирая колено. – Неужели я её повредила?
– Ты ей дверь пинаешь, – тихо отозвалась Татьяна и повернулась лицом к соседке.
– Что делаю?
– Дверь ей пинаешь, когда приходишь.
Анна на секунду даже прекратила приём пищи.
– Точно! – Громко сказала студентка после нескольких секунд осмысления. – Я же правой ногой дверь открываю!
Таня улыбнулась, глядя на смуглое лицо подруги, озарившееся в этот момент лучезарной улыбкой. Что-что, а улыбка у Ани была фирменно голливудской.
– Ты чем занималась весь день? – Спросила студентка, приступая ко второму бутерброду.
Таня задумалась, затем пожала плечами и промолчала. Октябрь явно пошёл ей на пользу: она похудела, а её молочная кожа приобрела, что называется, аристократическую бледность.
– Ты бы сходила куда-нибудь, – сказала подруга.
– Куда?
– Погулять.
– Одна?
– Ну или встреться со своими, как их там, с кем ты раньше иногда встречалась.
– Гриша и Катя?
– Наверно, я не помню. Ты же давно с ними не виделась.
Девушка ничего не ответила, но подумала про себя, что соседка права. Было бы неплохо развеяться, сходить куда-нибудь, выпить…
– Надо написать им, – заключила Татьяна.
2
Таня, Гриша и Катя познакомились ещё в самом начале студенческой жизни. Первое, с чем сталкиваются абитуриенты в общежитии – это процедура заселения, известная многочасовыми очередями, криками, целеустремлёнными ребятами, которые не заботятся о мнении других и забегают к коменданту без очереди напролом, и многим другим. Именно в такой обстановке познакомились Таня и широкоплечий высокий Григорий.
Девушка, будучи в 17 лет очень наивной и честной, не выдержав конкуренции среди более напористых сверстников, зашла в кабинет вместе с молодым человеком, за которым стояла – настолько был велик Танин страх, что вместо неё проскочит какой-нибудь проныра, чтобы «просто спросить». В то же время всем было известно, что комендантша, женщина нервная и, казалось, беременная, орала благим матом о том, чтобы в кабинет заходили по одному и не толпились, потому что это её нервирует. Гнев этой женщины был ещё страшнее от того, что выглядела она молодо и даже очень мило.
За Гришей Таню даже не увидели, он и сам не заметил, что зашёл не один. Как и многие абитуриенты, судя по высокой степени раздражённости коменданта, молодой человек остановился на пороге, не зная, что делать: садиться либо к комендантше, либо к паспортистке – это почти ежеминутное и бестолковое топтание на месте бесконечно её бесило. Женщина, всё-таки беременная, смотрела на него издевательски, предвкушая, как она сейчас в очередной раз сорвётся на ни в чём не повинном парне. Комендантша уже раскрыла было рот, но вдруг остановилась и внимательно посмотрела за спину вошедшего.
– Ты думаешь, я тебя не вижу? – Спросила она у Тани, которая уже догадалась, что её раскрыли.
Девушка выглянула из-за широкой мужской спины и как загнанный зверёк посмотрела на жрицу общежития. Видимо, это смягчило жёсткое комендантское сердце, потому