Что-то уж необычно ласково звучал его голос. Обычно ведь гавкал, как собака, постоянно ворчал. Даже подозрительно. Виктор подошел, разгоряченный и запыхавшийся.
Рядом с Михалычем стоял мужчина лет сорока-сорока пяти, одетый как типичный офисный клерк: в очках, в расстегнутом пальто, в распахе которого виднелся темно-синий костюм, ослепительно белая рубашка. Красный галстук и очки в тонкой оправе дополняли этот облик. Ховрин тут же предположил какое-нибудь банковское предложение, типа кредита или какой-нибудь новый вид страхования на время службы в армии. Оказалось, совсем другое.
– Валерий Константинович Коротков, – представился мужчина, протянув Ховрину руку. – А вы – Виктор, так?
Ховрин пожал длинные сухие пальцы и кивнул.
– Можно на «ты»? – спросил мужчина.
Ховрин снова кивнул.
– Я хочу предложить тебе, Виктор, работу. Суть ее очень простая: провожать мою дочь Катю – ей семнадцать лет – из школы и с подготовительных курсов домой.
Ховрин ничего не ответил. Валерий Константинович, вздохнув, продолжил:
– Сейчас очень опасные времена, а она поздно возвращается домой. Ты, я вижу, парень крепкий, к тому же ее ровесник. Походишь с ней по их подростковым тусовкам. Мы будем платить тебе две тысячи в день в случае, если ты выходишь на работу. Возможно, потребуется выходить даже не каждый день.
Ховрин подумал: «Почему бы и нет?»
Тренер, будто бы и не слушавший вовсе, тут всунулся в разговор:
– Тренироваться вполне можешь утром и днем, а вечер у тебя всегда будет от тренировок свободный.
Как-то странно он был подозрительно добрый. Наверное, какие-то знакомые его попросили об этом деле, а может, и ему что-нибудь перепало.
Впрочем, в последнее время никаких проблем с посещением тренировок не было вообще: хочешь – ходи, хочешь – не ходи, поскольку Ховрин был дисквалифицирован на год и никакие ближайшие соревнования ему не грозили. А произошло следующее. Он выступал на городских соревнованиях по киокушинкай-карате в Зимнем Манеже. Правила в этом виде, как известно, довольно жесткие: соперники лупят друг друга по корпусу кулаками и ногами, в голову же бить руками нельзя. Ховрин тогда немножко странно проиграл в финале своему сопернику по очкам, но потом они сцепились уже после сигнала окончания боя, и он отправил чемпиона ударом ноги с полного разворота в голову в глубокий нокаут. Возник страшный скандал, закончившийся дисквалификацией. У того парня оказались влиятельные покровители и спонсоры: то ли отец его, то ли родной дядя был большой шишкой в МВД, поэтому даже раздались крики: «Полиция! Где полиция?», но у них вдруг тут же оказались и такие же влиятельные противники, которые пришли к тому что: «Это спорт и всякое случается!» На следующий день организаторы просмотрели видеозапись в замедленном режиме, и оказалось, что зачинщиком драки был сам пострадавший чемпион, он первым и ударил, но тот уже сутки находился в реанимации, то есть получил свое, и дело замяли. Впрочем, через неделю его из больницы выписали вполне здоровым. А для Ховрина все закончилось дисквалификацией на год. Всего-то! Про него тут же как бы и забыли: тренируйся по собственному плану, скажи спасибо, что вообще пускают в зал. Дело в том, что весной он уходил в армию.
Ховрин занимался карате с шести лет – как только пошел в первый класс. Отец не принимал отговорки типа «не хочу», «устал», «болит живот» и так далее, и Ховрин постепенно втянулся. Положительным следствием занятий единоборствами было то, что никто никогда не говорил ему: «Ща-ас ка-ак дам по ебалу!» или «Говоришь, нет денег? А если найду?» Один тип как-то, не глядя, кинул ему подобную фразу, не подумав о последствиях, правда, приглядевшись, тут же осекся, хотел открутить назад, но было уже поздно. Думается, больше никогда и никому так говорить уже не будет. Люди быстро учатся на таких примерах. Стоит ребенку один раз тронуть горячую печку или огонь, чтобы больше никогда в жизни так не делать. Через физическую боль до людей все доходит очень быстро. Слова же люди почему-то понимают плохо. Поэтому раньше в школах лупили розгами, ставили коленями на горох и оставляли без обеда.
Валерий Константинович между тем продолжил:
– В школе нападение маловероятно, а вот по дороге домой вполне возможно. Хотя школа тоже несет определенный риск. Одну девочку за какую-то провинность школьницы в туалете били ногами, таскали за волосы. Это стало известно из записи на мобильный телефон, а то родители зачинщицы той расправы уперлись: наша дочь не могла такого сделать. Пока не показали запись, стояли на своем. Полиция, однако, отмахнулась: по возрасту уголовной ответственности подростки не подлежат, разбирайтесь сами. – Валерий Константинович сокрушенно покачал головой. – Совсем озверела школота. Это потому что в кино и по телевизору постоянно драки и убийства. Ей нужна охрана в промежутках между школой, курсами в университете, бассейном, теннисом и домом. Как я уже говорил, взрослый охранник будет мозолить глаза, вызывать раздражение, ей будет стыдно, а ты запросто сойдешь за ухажера, одноклассника, парня из соседнего двора. Она согласна, – тут он как-то не слишком уверенно