Храм. Конрад Непрощенный

ил отряд наемников. Они ворвались в монастырь ночью. Они грабили, истязали и убивали. Многих жриц они тогда увели с собой в качестве рабынь и живого товара. Из двух сотен их осталось всего десяток. За прошедший год численность сестринства восстановилась едва ли на четверть.

      – Сестра Мириам, что нам делать? – спросила молодая послушница, в которой пылало пламя веры неофита.

      – Пока что мы должны присмотреть за своей сестрой. – Старая жрица ответила спокойным, будничным тоном. На её старческом лице не отразилось ни раздражения от вопроса, не отвращения от факта осквернения их священных догм.

      – Но она же согрешила! – послушница и не заметила, как перешла на крик, – Она отступница! Мы должны её покарать!

      – Дитя, ты ещё слишком много не понимаешь, – снисходительно ответила жрица, – так что оставь свой пыл на более благие дела. Ты же помнишь, что мы должны желать и молиться о лучшем будущем для всех.

      – Но…

      – Для всех без исключения. – Строго ответила жрица, устремив свой ястребиный взгляд на молодую послушницу.

      – Да, сестра.

      – А теперь иди и попроси Вазилевса скорейшего выздоровления для нашей сестры и хорошей судьбы для её дитя. – С этими словами старая жрица удалилась, исчезнув, словно привидение из старого замка.

      Молодая жрица лежала в госпитале храма. Роды прошли тяжело. Но она прижимала к груди маленький теплый комочек, новую жизнь. Он плакал, но сейчас он успокоился.

      – Как ты, сестра? – поинтересовалась старая жрица, входя. Увидев, что ребенок затих, она понизила голос. – С тобой и твоим ребенком все хорошо?

      – Благодарствую сестра, – молодая мать улыбнулась и продолжила шепотом, – у нас все хорошо. Я все понимаю, поэтому мы уйдем, как только я смогу ходить.