Кондиционируемый воздух всё равно казался ужасающе спёртым, и Тео расстегнул жёсткий воротник стёганки. Репортажные дроны размеренно жужжали подобно майским жукам. Разумеется, мало кто знал, как жужжат настоящие майские жуки – все они вымерли сотни лет назад, как, впрочем, и большая часть остальных насекомых. Да и времена года теперь ничем не отличались одно от другого. Вот уже много лет над Нью-Эйджем царила весна. Спасибо климатическим установкам производства Пью-Эйр-Тек.
Тео принялся пробираться по отгороженному силовыми барьерами коридору – иначе протолкнуться сквозь толпу было бы невозможно – к своему клиенту. Майкл следовал по пятам.
В деловом костюме, строго подогнанном под узкую талию, Майкл казался слишком щуплым и выглядел младше своего возраста. Смуглокожий, с короткими курчавыми волосами, внимательными чёрными глазами и жиденькой бородкой, которая наотрез отказывалась расти на щеках, он отдалённо напоминал сатира или фавна. Но Тео знал, что тело, скрытое этой одеждой, похоже на стальной трос – жёсткое и закалённое постоянными тренировками.
Из толпы тянулись руки, упирающиеся в невидимую стену, звучали крики приветствия. Одна девушка с ярко-розовыми волосами и гирляндами пирсинга на лице распахнула блузку и прижалась к барьеру обнажённой грудью (за что тут же был выдворена из зала парой дроидов-приставов).
Недалеко от кафедры судьи была специальная трибуна, выделенная для практикующих адвокатов округа, не участвующих в текущем процессе. Тео отметил старых знакомых-соперников. Со многими он сходился на Арене, а с некоторыми даже больше, чем один раз: Джон Бишоп, Роберт Сайдон, Хью Дерринджер. Но многие лица он видел впервые. Молодые и целеустремлённые ровесники Майкла постепенно прокладывали собственные пути к триумфу.
– Эй, Майкл, всё таскаешь чужие рапиры? – крикнул один из новичков, крепкий блондин с лицом без единого шрама. Парочка его приятелей засмеялась. Тео знал этот тип защитников. Самоуверенные, рвались на Арену, едва закончив учёбу. Большинство на ней и оставались в течение первого года. Лежащими лицом в песке.
К достоинству Майкла, тот никак не отреагировал на нападки. Хотя в глазах парня давно читалась мольба поручить ему дело. Почти все его сокурсники уже дебютировали на Арене. Без сомнений Майкл был готов: семнадцать тысяч очков на тренажёре для фехтования (ещё немного и рекорд Тео сместится на вторую строчку – вот она, старость), девяностовосьмипроцентная точность при стрельбе из револьвера… Но что-то всё время останавливало от того, чтобы позволить парню расправить крылья. Возможно, причиной было осознание того, что, позволив ему сделать этот шаг, сам Тео сделает первый шаг к пенсии. Несколько лет на курортах ближней орбиты, а там уже и до оцифровки недалеко…
Возраст и профессиональные травмы всё чаще давали о себе знать. Пока он держался в десятке самых высокооплачиваемых юристов Нью-Эйджа. К его услугам прибегали и политики, и звёзды шоу-бизнеса, а в прошлом году довелось защищать честь самого министра Трансконтинентального союза. Но как долго ещё удастся держаться не волне триумфа? Два года? Пять? С каждой победой всё большую часть гонораров (сопоставимых с бюджетом какой-нибудь отдалённой провинции) приходилось тратить на восстановление и импланты.
Так не лучше ли уйти сейчас? Не дожидаясь момента, пока тебя протащат по песку под смех публики?
Можно назначить Майкла младшим партнёром, а в будущем и вовсе передать ему все дела. Нужно смотреть правде в глаза: должность секунданта парень давно перерос. За четыре года стажировки молодой человек превратился из подающего надежды выпускника юридического факультета в защитника, который в состоянии дать фору многим практикующим адвокатам четвертого Южного округа. Тео сделал мысленную пометку подыскать для парня дело по силам и поскорее поставить на бой.
Перед судейским помостом проход раздваивался. Справа горой сидел Сид Оффер – на добрых полторы головы возвышаясь над своим нанимателем (впрочем, и над головами трёх четвертей остальных мужчин в этом зале). Тео дружелюбно улыбнулся человеку, с которым меньше чем через час предстоит сойтись в поединке, и, разогнав рой репортажных дронов, направился к собственному клиенту – предпринимателю Берту Расселу.
Рассел – маленький и тщедушный человечек неприятной внешности, напоминал Эбенезера Скруджа из детского мультфильма. Он нервно ёрзал на скамье и усиленно потел. Тео в очередной раз усомнился, что Рассел выдвинул правдивые обвинения в мошенничестве против своего подрядчика – Билла Хоффа. Но работа есть работа, в конце концов, платят за победу в деле, а не за сомнения.
– Слава Богу, вы здесь. – Берт смотрел на Тео и Майкла взглядом человека, который услышал, что его неизлечимую болезнь всё же можно вылечить.
– Успокойтесь, мистер Рассел, чем спокойнее вы будете выглядеть перед судьёй, тем выше наши шансы.
От этих слов мистер Рассел спокойнее не стал.
– Разве вы не уверены в успехе, господин Робертсон? Уж не хотите ли сказать, что я плачу все эти деньги зря? – Он вытащил