Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ГЛАВА 1. Шизичка
– Это Зайчик, – указательный палец ткнулся в пушистое облако, лениво плывущее по небу. – И он несёт… несёт полную корзинку вишен, чтобы угостить своего друга Ёжика.
Задумавшись, я привычно положила большой палец в рот. Вредная привычка, от которой меня, по словам Натальи Филипповны, давным-давно следовало отучить. Мама и отучивала как могла: мазала ногти противным на вкус лаком, который легко смывался водой, била по рукам, иногда – таскала за волосы. А ещё – кричала, что я её позорю.
«Тебе тринадцать лет, Ада!», захлёбываясь криком, повторяла она. «Тринадцать, а не пять, семь или десять! Почему?! Ну почему ты меня позоришь, ответь! Может, я наконец-то пойму!»
Я честно пыталась говорить, правда. Пыталась рассказать об облаках-зверях, о маленьких, но сильных цветочках, растущих рядом с домом и ведущих в даль белых полосках на асфальте. И каждый раз она отправляла меня к Наталье Филипповне, нашему школьному психологу.
Её я не любила. Она всегда вела себя так, словно и в самом деле тебя понимает, но стоит тебе отвернуться и…
«Проблемный ребёнок, сложная семейная ситуация, рождение младших брата и сестры, синдром дефицита внимания».
Одно и то же – каждый раз!..
Одноклассники тоже не понимали, но хотя бы не врали в лицо. Не притворялись, будто бы им есть дело до меня и моих небесных заек. Они просто подходили вплотную и орали «Шизичка», «Долбанутая», «Психованная», дёргали за волосы и с хохотом убегали. Но это мальчики.
Девочки просто сбивались в пёстрые стайки и шёпотом меня обсуждали. Я никогда не прислушивалась к тому, что они говорили. Ничего нового всё равно бы не узнала. Только старое, надоевшее: проблемный ребёнок, сложная ситуация. Погрубее – это да, но они ведь не психологи. Им незачем умничать.
– Ёжик был очень рад встрече с старым другом, – решительно продолжила нашёптывать себе сказку я. – Он давным-давно накрыл стол, замесил тесто… ему не хватало только вишен. Тех самых, что нёс в корзинке Заяц.
«Ты слишком много думаешь», презрительно говорила мне мама, однажды подслушавшая мою историю. «Причём всё не о том… Сказки ей подавай, видите ли! Тебе уже тринадцать лет, Ада. Вырасти! Стань как все и начни помогать матери! И вынь, наконец, изо рта палец! Смотреть тошно!»
Но что поделать, если маме становилось тошно не только от пальца во рту? Ей не нравилось то, как я смотрю, говорю, думаю… существую.
Да, существую – красивое слово, подходящее. Лучше, чем живу, во всяком случае.
Раньше… ну, когда у нас в семье был папа, мама смеялась, когда я говорила заумно. Теперь – беспокоится.
«Читать книги не зазорно, Аделаида, но употреблять книжные выражения – это чересчур», говорила мне наша библиотекарь, Елизавета Владимировна. «Ты же хочешь найти друзей, дорогая? Хочешь, я знаю. Просто постарайся быть как все и увидишь, одноклассники к тебе потянутся».
Бедная, бедная Елизавета Владимировна!..
Она старалась, честно старалась, как и я, когда рассказывала маме про облака. Только ничего не получилось и не могло получиться, потому что одноклассникам тоже не были интересны пробивавшиеся сквозь асфальт цветочки и стеснительные лучи солнышка, выглядывавшие из-за облаков.
Это не значит, что я не пыталась объяснить им что думаю и чувствую. Они не понимали или не хотели понимать, как мама, Наталья Филипповна… как и вы.
Я не могла всю перемену говорить о моде, айфонах и новой шляпке Ленки из параллельного. И я была недостаточно красива, чтобы покорять – ух, красиво звучит, да? – мальчишечьи сердца.
Мне… Как бы это сказать?.. Претило. Да, точно, претило.
Претило обычное, тянуло к таинственному и необычайному.
Не моя вина, что всё таинственное и необычайное происходило лишь в книгах.
«Девочку нужно спустить с небес на землю, она слишком много читает и думает», нашёптывала маме на ухо Наталья Филипповна. «Видите, как она отдалилась от одноклассников? Отберите, наконец, у неё книги, они дурно на неё влияют! В прошлую среду она избила Егора только за то, что тот взял её книгу в руки!»
Всё было… не так.
Однако взрослым, этим вечно занятым существам, – Елизавета Владимировна бы не обрадовалась, что я опять говорю по-заумному, по-книжному – никогда нет настоящего дела до нас, детей.
Вот и сейчас им проще сказать «Ада избила», чем «Ада дала сдачи». Кому вообще нужны подробности? В конце концов, это у меня прозвище «шизичка», а не у Егора.
Дело было так: я сидела во дворе, на своём любимом месте, под Шепчущим Сказки Тополём. Наверняка он был просто Тополем, но мне хотелось верить в то, что он – Шепчущий и именно Сказки.
Вместе с ним мы готовились отправиться в Средние Века, про которые говорилось в учебнике истории. Нас ждали невинные