Вспоминая, не забыл ли он ещё о чём-то сказать, Мигель успокоился. Нет, не забыл. Все необходимые распоряжения он сделал. Можно отпускать экипаж.
– На сегодня всё. Можно расходиться.
Мария, повернулся он к жене, пошли готовиться. Да, чуть не забыл, задержал Мигель шурина: «Хосе, поищи в чуланах резиновые защитные костюмы, о которых говорил Сигмикс».
* * *
Утром следующего дня, Мигель и Мария подошли к полосе пляшущего электричества. Сегодня его высота и цвет изменились. Оно «подросло», и оказалось выше роста человека, а цвет…. Мигель присмотрелся – цвет стал ярче, насыщеннее, казалось, его кто-то растревожил, и оно, как улей с пчёлами, сильнее загудело и стало злее.
Разноцветные языки энергии словно змеи свивались клубками, а затем, распустившись, пускались в неистовую пляску.
Картина настолько была завораживающей, и в то же время пугающей, что Мигель в нерешительности остановился. Повернувшись к жене, он, беспокоясь, за неё, сказал:
– Подожди здесь, сначала я сам попробую, – и, повернувшись к всполохам, протянул руку. Рука, с надетой на неё резиновой перчаткой, свободно вошла в середину разноцветных языков. Они даже не изменили своего танца.
– Всё в порядке, – успокоил он провожающих их, Хуаниту и Матео. Сигмикс прав насчёт защитных костюмов.
Затем, чуть приподняв руку, помахал ею – «Пока, до встречи», и, взяв Марию за руку, шагнул в разноцветье огней!
Он конечно боялся, очень боялся, но другого члена команды он не мог послать! Не мог!
Полоса была широкой – ярдов двадцать. Мария, крепко ухватившись за руку мужа, как тогда в пещере, на далёкой теперь Земле, шла, боясь открыть глаза.
Слава Инти, кажется, всё заканчивается благополучно, услышала она слова мужа. Можешь открыть глаза, трусиха.
Оставалось сделать последний шаг, и первое что Мигель увидел, пройдя сказочную, шевелящуюся, совсем как живую, полосу – была улыбающаяся во весь рот физиономия Хосе.
Возмущённый до такой степени, что его лицо даже побледнело, он забыл сделать последний шаг, и резко остановился.
Мария, идущая за ним словно на привязи, уткнувшись ему носом в плечо, тоже остановилась и, не поняв, почему он не идёт дальше, открыла глаза, а увидев улыбающегося брата, радостно засмеялась.
Отпустив руку Мигеля и сделав два-три неуклюжих шага в сковывающей её движения резиновой одежде, она бросилась брату на шею.
Ну, что мог сказать Мигель этим, совершенно не признающим дисциплину, людям. Отругать? А будет ли от этого хоть какая-то польза? Вряд ли! И, если быть честным, то Мигель был даже рад, этому сорванцу и неслуху.
Но нельзя же было это показывать. Он, хотя и муж его сестры, но он командир корабля.
– Ты, что, оставил Матео одного? – строго спросил он.
– Мы, с Матео, вчера, пока ты прохлаждался в постели, осмотрели опору. Он один справится. Если что – Хуанита подсобит ему. Между прочим, он сам отправил меня с вами. Не сердись…, втроём