Дмитрий Бобышев
© Михаил Гиршовский, 2018
ISBN 978-5-4493-3668-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Говорить о еврействе, о долгом труде его счастья…»
«Забота у нас простая,
Забота наша такая»
Лев Ошанин
Говорить о еврействе, о долгом труде его счастья
Мы не можем, мы можем, как медленный медленный снег:
И заносы мешают, хотя, никакого ненастья
И совсем нету ветра, и странный для города свет
Без источника, без направленья, без тени, как сначала, до слова —
Не отделена
Воссияния света судьба и основа
Человечая смертная страстная тьма,
Так над морем рассвет проступает из мира
Раньше солнца и пасмурно, и наверняка.
Снегопад.
Снегопад – порожденье эфира
Телерадиосводок синоптиков нам.
Нарушение сплошности всех измерений,
Всех времен и имен, и пространств
В теле – попросту дрожь пульса сердцебиений,
Скачка мышцы срывается с рыси на пляс.
Свистопляска словес разговора петляет,
Словно рыщем по городу – где карнавал? —
Между наших мозгов, наших тел, наших мыслей и рук и срывает
Ограниченность масок, одежд, целомудрия, совести – в бал
Бесконечно сплошного с кораблядства по курсу,
Где работал секстант, времяметр и компас,
Где любовь, а любовь – пограничное чувство
Одиноких людей, государств и пространств.
Если ты это – я, то к чему имена в разговоре? он же только подглядывать может мой взгляд!
Понимаю со страхом и витаю над морем
Безотчетную вечность подряд.
Но нельзя, но нельзя, но нельзя раздвоиться,
За кабальным трудом не понятен шабаш,
И мечтатель Элохайэм в лицах
Ставит мир.
Это – наш.
«В чаду открытий бесенея…»
В чаду открытий бесенея,
двадцатилетний Берт Эйнштейн глушил без сливок кофе.
Пушкин
сдирает цедру юбок с слов,
и смотрят голыми задами строфы.
Феллах, всцарапавший Суэц по сумасшедшему французскому проэкту.
Писец, вложивший клад заветов в пергамент свитков, покоривших время.
Строка не беспредельна, нет,
закончилась строка – ударил гонг – окончилось стихотворенье.
Петля или пуля – ждет точка,
падает нож гильотины, и катится голова.
Метельщик метет, шагает прохожий,
гул битвы и пульс игрока.
Перед собой всегда в исповедальне
распластан ниц,
душа нагая брошена на камни
беспомощных больниц.
Отшельник. Пустынь.
Бред и память.
И некого спросить.
Один.
Богач и оборванец.
И надо жить.
«О чем еще, как не об этом? …»
О чем еще, как не об этом? —
я сумасшедший, Господи, спаси.
В нахохленную спину лета,
вдогонку, август моросит.
Трамваи громыхают – в полночь,
развозят город по домам.
В беззвездном небе утро – гончая,
седой рассвет, слепой туман.
Погоня, мир неясных связей
«причина-следствие», обгон —
и снова дождь, и снова август
бьет лужи вдребезги, и звон.
Гаммы
Венок сонетов
«Кровь не та, что течет в жилах, а та, что течет из жил.»
Юлиан Тувим
1
Волна-тюлень, играя со скалой,
упруго-выгнутой спиной блестя,
cкользя на солнце над бездонной тьмой,
ласкалась к твердости, боясь и льстя.
Ворсинки плесени, подмытые волной,
всплывали с ней и реяли, спустя
касанье вслед за схлынувшей