ИЗБРАННОЕ
Маме
Годы быстро летят, я давно уже взрослый,
Но останусь ребенком твоим навсегда!
Я люблю тебя мам, хоть бываю несносным.
Ты прости мне что злюсь и грублю иногда.
Знаю, было с тобою, нам в жизни непросто.
Пережили мы много и горя, и зла.
На меня пусть ты хмурила, брови серьезно.
Теплотой своих глаз, всё равно берегла.
Помню мама твои, все пролитые слезы.
И улыбки, когда, сын твой тешил тебя.
Знал я в дальних краях и в пургу, и в морозы,
Что твоя теплота, отогреет меня.
Пусть проходят года, мчат сквозь тернии
звезды…
Я тебя обниму, поцелую любя.
Вытру с милых морщин материнские слёзы.
Я твой любящий сын, ты – опора моя!
Другу
Прости мне друг, что уж давно,
Не посещал твою могилу.
В том склонен обвинять судьбину,
Хоть виноват я всё равно!
Ты был мне близок словно брат,
С тобой нас редко различали.
И вместе нас служить послали,
Туда, где быть никто не рад.
Но службу мы несли достойно,
Вдали от края своего.
Тебя, оставив одного,
Домой вернулся я невольно.
А ты, приехал вслед за мной.
Уж не живым, в гробу дубовом,
Я в ту последнюю дорогу,
Сам проводил тебя домой…
Тебя сегодня помянул.
И сколько жить на свете буду,
Я нашей дружбы не забуду,
Хоть ты давно навек уснул!
Пустые дни
Пустые дни проходят незаметно,
Не добавляя, смыла в жизнь мою.
И я живу, осознавая это.
И у судьбы поблажек не прошу.
Пустые грёзы больше не тревожат,
Им не дано сменить мою судьбу!
Меня ещё порадуют, быть может,
Но этого особо я не жду!
Несу свой крест, стараюсь быть добрее.
И радости нечастые свои,
Храню в душе, ведь с ними ей теплее.
От серости – спасенье мне они.
Живу теперь воспоминаньем,
Ведь мне другого не дано.
Лишь помнит сердце колдовство,
Ушедших грёз очарованье.
Порыв души… Как это мило,
Над телом бренным воспарить,
И свои чувства устремить,
К тебе одной… Но так ведь было!
Я помню пыл тот безудержный,
Что мне Амур тогда дарил.
И сердца робкую надежду,
Что я в душе своей хранил.
Как млел от твоего я взгляда,
И от волненья замирал,
Когда бывал с тобою рядом.
Я одного тогда желал,
Любить тебя и быть любимым,
Всего себя тебе отдать,
Сгореть в огне неодолимом,
И лишь тебя своею звать!
Но всё проходит к сожаленью.
Хоть и нетленно естество
Души прекрасного стремленья…
Теперь – лишь кажется оно!
Мой желтоглазый зверь
Люблю тебя, мой желтоглазый зверь!
Хоть своенравен ты и норовишь кусаться,
Но только открываю в дом свой дверь,
Всегда мурчишь и лезешь «целоваться».
Ты утром прогоняешь сна дурман,
Уткнувшись в нос мне мордою лохматой.
И стоит только сесть мне на диван,
Приносишь мяч в зубах и бьёшь своею лапой.
Твоя к хозяину чистейшая любовь,
Не подлежит малейшему сомненью.
И потому, я как дитя тебя лелею,
Что будешь рядом ты всегда со мной.
Пушистый, царапучий и смешной.
К отраде для души и сердца умиленью.
Должна быть Муза у поэта.
Ведь сколько в душу не смотри,
Ей хочется добра и света…
И слушать похвалы твои.
Быть может ты своей душою,
Согреешь грешного меня.
И нежною