– Простите, что разбудил, – пробормотал Гриша, зажмурившись от яркого света, зажжённого хозяйкой квартиры Клавдией Андреевной. – Я старался не шуметь, но…
– У тебя, как всегда, не получилось, – недовольно проворчала хозяйка. Затем подошла к валяющемуся на полу флакону духов, подняла его и проверила, не треснул ли.
– Откуда ты в такое время? – спросила Наталья. Она, как и Гриша, снимала комнату в этой квартире.
– В гостях засиделся.
Девушка посмотрела на него с недоверием, но ничего не сказала. Гриша был нелюдимым, если не сказать – диковатым, и соседка считала, что у него нет ни друзей, ни приятелей. Она ошибалась! У Гриши был один друг и один же приятель. Но в этот поздний час он возвращался не от кого-то из них…
– Если б я знала, что он будет доставлять столько беспокойства, ни за что не сдала бы комнату, – услышал Гриша замечание Клавдии Андреевны. Она говорила сама с собой, но так, чтоб ее слышал и жилец, якобы доставляющий беспокойство.
На самом деле с Гришей не было абсолютно никаких хлопот. Почти все свободное время он проводил в своей комнате. Выходил из нее только затем, чтобы сходить в уборную и ванную и иногда приготовить себе что-то горячее (обычно ужинал бутербродами с чаем). Смотрел телевизор и слушал музыку в наушниках. Никого к себе не водил. Но, едва въехав, он разбил любимую вазу Клавдии Андреевны, а через неделю сломал ключ, тот застрял в замке, и его пришлось менять. Несмотря на то что это оплатил Гриша, хозяйка была на него сердита. Злополучную вазу несколько раз припомнила.
– В коридоре на полу что-то мокрое и… как будто живое, – начал оправдываться Гриша. Он не хотел портить отношения с хозяйкой. – Я наступил на это и…
Клавдия Андреевна метнула взгляд за спину.
– Наталья, – ледяным тоном проговорила она. – Ты опять?
– Что? – округлила глаза девушка.
– Бросила швабру в коридоре.
– Не бросила, я поставила к стеночке, – возразила Наташа. Она не робела перед квартирной хозяйкой. – Потому что вы были в ванной, и я не могла вернуть ее на нужное место. Сами же не разрешаете беспокоить вас, когда моетесь.
Наталья проследовала к швабре с ворсом из толстых нитей, такими пользуются работники клининговых компаний, и потащила ее в ванную, именно там стояло ведро для нее. Гриша, подняв лак и водрузив его на полку, двинулся за ней. Коль он всех перебудил, можно умыться и зубы почистить. А Клавдия Андреевна ушла к себе, бубня о том, что молодежь нынче не та.
– И где ты был на самом деле? – спросила Наталья, когда молодые люди остались одни.
Гриша надеялся на то, что соседка, воткнув швабру в ведро, сразу вернется к себе, но не тут-то было. Она уселась на бортик ванной и уставилась на Григория своими выпуклыми бледно-голубыми глазами.
– Я же сказал.
– Ты соврал.
– С чего ты взяла?
– А то я тебя не знаю, – фыркнула Наталья. – Ты ни к кому не ходишь в гости. С работы сразу домой. В выходные иногда выползаешь из своей норы, но сегодня вторник.
– Уже среда.
– Ничего не меняет – будни.
Гриша выдавил на зубную щетку «Колгейт» и засунул ее в рот.
– Неужели бабу завел? – не отставала Наталья.
Он продолжал чистить зубы.
– В интернете нашел, да? Такие, как ты, только там могут. На улице или в метро познакомиться ты же не осмелишься. А работаешь ты в мужском коллективе.
Гриша сплюнул пасту и стал полоскать рот водой.
– И что в тебе не так, Гришань? – продолжала разглагольствовать соседка. – Вроде симпатичный парень, высокий. Не просто не дурак – умный. Видела я твой красный диплом академии управления. И чем ты с таким образованием занимаешься? Кошек да собак бездомных отлавливаешь. Как Шариков.
– Тот их душил, – возразил Гриша, – а я спасаю – отвожу в питомники, где их стерилизуют и пристраивают в добрые руки.
– Ой, да какая разница? Я не об этом… Ты как будто не своей жизнью живешь.
– Глупости какие, – пробормотал Гриша, сорвав полотенце с пластмассового крючка с такой силой, что крючок сломался. Жди теперь очередного нагоняя от хозяйки.
– Ты еще и музыкант. Окончил спецшколу. В группе играл. А сейчас твоя гитара пылится в углу, и на ней не хватает нескольких струн.
– Спокойной ночи, Наталья, – сказал Гриша, утерев рот полотенцем. После этого он развернулся,