Жить! (сборник). Андрей Рубанов

своей, не вставая по-пустому: только если по нужде да за стол общий покушать. И еще немножко хитрить начал: подзовет внучек своих и уговаривает, что, мол, если мамка вам книжку будет на ночь читать, приходите ко мне, чтобы она и мне почитала. Девочки маме своей все доложат, а та не возражала: шла с дочками вечером в комнату к старику и читала вслух «Колобок» или «Рукавичку».

      Чувствовала и Мариночка свою вину.

      Андрей Иванов

      Стеклышко

      Мы гуляем по акведуку; прохладно, но уже полегче, обещали снег, но не выпал.

      Ф. говорит, что ходил на слушание в зал суда, разбирали мелкие кейсы, он слушал, забавно – верю, забавно, Диккенс так и набрался; да, да; подумал, что неплохо бы сходить с ним, но тут же оборвал себя: не сбиваться с намеченной пунктирной линии, у меня есть карта, по которой я хожу, карта Парижа, разрезанная на ровные четыре части, с собой у меня только третья часть, за ее пределы я не выхожу – ни сегодня, ни завтра.

      Мне этот акведук знаком, – Ф. что-то фотографирует, – я задумался…

      Прошлой осенью мы здесь гуляли с Люси, мы шли в «Харибду» на встречу с читателями, меня знобило, Люси заболевала, я тоже, в тот раз было мрачно, что-то около шести, я был в глубокой задумчивости, она меня расшевелила, купила кофе, много шутила и незаметно стала серьезно говорить о своем буржуазном воспитании, о том, что она воспитана заботиться о мужчине, всегда спрашивает своего бойфренда, как он себя чувствует, не устал ли он, куда собирается, что задумал, а он никогда ни о чем ее не спрашивает, не проявляет интереса и заботы, и я подумал: у нас точно так же, так же, Лена всегда меня обо всем спрашивает, а я не успеваю, мне стало стыдно, и я сказал ей: «Тут что-то другое, воспитание тут ни при чем. Патриархат». «Да, – согласилась Люси, – патриархат». (Я тогда подумал, что она решила, будто я пытаюсь таким образом себя и ее парня оправдать.)