1. Ангел
– Максым-джан, нелзя езжать, – сокрушался туркмен проводник.
Он закатывал вверх глаза, поднимал руки к пыльному лицу, словно молился Аллаху и говорил что-то по-своему. «Какой-то нервный мне достался проводник», – подумал Максим.
– Не волнуйся, Джезмет, я по тем барханам попрыгаю недолго и вернусь.
Проводник продолжал умолять его не ехать и показывал на небо. Теперь в его туркменской речи проскакивало русское «буря». Максим посмотрел на чистое голубое небо Каракумов. «Какая к черту буря? Жара неимоверная, это да!» Он достал из кармана десятидолларовую купюру и отдал ее проводнику. Тот замолчал и посмотрел с недоумением на Максима.
– Ну вот, нет уже бури, – Макс подмигнул, хлопнул проводника по плечу, выбив из его халата клуб пыли, включил передачу на мотоцикле и дал газу.
В зеркало он увидел, как проводник упал на колени и воздел руки к небу. Максим отнес это к странностям востока, к которым он начал привыкать за то время, когда он прилетел в Душанбе и выдвинулся на перекладных в свое экстремальное путешествие. После сытой и щедрой на успехи жизни в Москве этот уголок Земли казался поистине инопланетным. Здесь отсутствовало все, к чему привык цивилизованный городской житель. Ни воды, ни электричества, ни туалетов. Порой задницу песком приходится вытирать. Настоящий первобытный экстрим, какой он хотел ощутить, направляясь сюда, и от которого его отговаривали довольные жизнью московские коллеги-бизнесмены. Однако пустыня манила его еще, когда он был мальчишкой, и вот мечта побывать в Каракумах наконец сбылась. Теперь это не символ с обертки конфеты, а реальность, порой жесткая и невыносимая. В Душанбе он приобрел спортивный мотоцикл, чтобы расширить территорию знакомства с пустыней. И теперь имел сильное желание погонять на нем по барханам, чему так противился проводник, придумывая какую-то бурю. Денег, наверное, выпрашивал таким образом. Ничего, пусть последит пока за базой. Хотя база это громко сказано, две палатки цвета хаки, три верблюда и колодец с мутной водой, которую обязательно надо кипятить перед употреблением.
Барханы тем временем впереди становились все круче, и он прыгал с них как с трамплинов. Прыжки захватывали дух, и хотелось разогнаться еще быстрее и прыгнуть еще выше, потому что в полете встречные потоки воздуха немного охлаждали разогретое солнцем тело, принося временное облегчение от жары. Он оглянулся, как бы не потерять базу из виду, и увидел на песке следы колес за собой – нормально, по ним и вернется. Он снова дал газу. Вот она желтая, коричневая, белая, разная пустыня – впечатлений масса, будет что друзьям рассказать. Впереди барханы сменились плоскими скалами и камнями, по ним не попрыгаешь. Он решил объехать их. Объезд затянулся и он уже подумывал, а не повернуть ли обратно, но любопытство брало верх. Очень интересно – какой новый пейзаж откроется за этой скалистой возвышенностью. И вот снова пустынная равнина простирающаяся до … . А почему не видно горизонта? Впереди между голубым небом и песками пустыни было какое-то желтое колыхающееся марево, становившееся на глазах все темнее. Максим вспомнил описания путешественников по пустыне и содержания книжек, которые он читал в детстве – песчаная буря! Вот о чем его предупреждал проводник. Надо давать деру. Он развернул мотоцикл и поехал обратно, но назад путь оказался не таким легким, сюда он ехал по пологим склонам дюн, прыгая со стороны крутых, а теперь ему приходилось взбираться по крутым склонам галсами и с пробуксовкой. Во время очередной пробуксовки буря его и настигла. Песок неожиданно оказался везде: внизу, вверху, в волосах, в карманах, во рту, в носу. Максим дал газу, пытаясь уйти от бури, но куда там ехать при нулевой видимости, глядя между ресницами сквозь прищуренные глаза. Он уткнулся в ближайший песчаный холм и завяз в песке. Ехать дальше было невозможно, да что там ехать – существовать дальше было почти невозможно. Без халата и платка в песчаной буре все равно, что голым на морозе – песок, как и мороз, отвоевывает у тебя жизненное пространство, заполняя все собой. Максим развернул мотоцикл боком к ветру, немного наклонил его и лег в образовавшуюся нишу, обжигаясь о горячий двигатель. Он повернулся лицом к мотоциклу, надвинул рубашку на голову, чтобы песок не забивался ему во все отверстия и принялся ждать, что будет дальше. Буря свистела над ним. Постепенно его засыпало, а он потихоньку отгребал песок от головы, чтобы обеспечить себе немного воздуха. Было тесно, неуютно, горло пересохло, горячий воздух тяжело входил в легкие, но все же жить можно было. Главное сейчас переждать бурю, а там у Макса была надежда, что он быстро найдет лагерь. Потому что без воды долго он не протянет.
Чтобы отвлечься он думал о своей московской жизни в малиновом пиджаке, о своем купи-продайном бизнесе с хорошей крышей. О планах сделать политическую карьеру. А что? Все для этого есть: деньги, связи. А сейчас, став депутатом, можно такие деньги делать, покруче чем в бизнесе. Вот только выберусь отсюда и с новой энергией, с новыми впечатлениями в бой. Эх, жаль, здесь нет такой новой мобильной связи как