кома
соборник стихотворений
любимой
я хотел бы чтоб мы оказались в концлагере —
ты не сможешь там плакать, просто нечем уже;
я писать не смогу – не дадут мне бумагу и
я смогу тебя видеть наконец в неглиже…
тебя будут пытать. меня будут пытаться.
но в один незаконченный опыт на нас
мы окажемся рядом – среди трупов, на плаце…
но любовью, не ужасом, будет выпучен глаз.
если уж дохнуть, то как-нибудь честно,
чтобы не плакал никто за тебя,
чтобы не рыли красивое место,
не воздвигали над местом креста;
чтоб о тебе как о пыли забыли —
надо бы вытереть, да невдомёк…
где-то в бескрайних снегах тихо стыли
синь от зрачков и от горла комок.
нет человека рядом со мной…
нет в потном поезде, даже с толпой,
нервно сгрызающей плоть мостовой —
нет человека рядом со мной.
в очередях, в чахлых речах,
в точно глядящих в глаза нам часах,
даже с любимой и вроде родной —
нет человека рядом со мной.
недопоедание
ни спать, ни умереть, ни жить —
одна бессонница падучая,
и если даже кто-то спит,
есть ощущенье, что он мученик,
или предатель – всё равно,
ты не в цене, но в подаянии:
ночь смотрит на меня в окно
глазами недопоедания.
с точки зрения биологии люди едят мертвечину,
впрочем, и смерть благополучно поедает нас.
когда девочку изнасилует мужчина,
у него не будет дергаться глаз;
и когда найдут ее тельце
где-нибудь там, за гаражом,
у жены его забьется еще одно второстепенное сердце —
как говорится, «переживем»…
мечу речи,
плачу в плечи.
но в свои…
но не жалуюсь,
мною жалятся —
все – они.
заброшенные погреба
молчат, как гладные могилы,
что так беззубо и бессильно
губами шарят по гробам;
я в них под ночь улягусь спать
и ужас призакроет двери,
чтоб Бог в меня хоть раз поверил,
и я б проснулся. не опять.
ты думаешь, если ты жив,
ты что-то для этого сделал?
ты – просто химический слив:
молекулы делают дело.
ты можешь думать, что мозг
сумеет делить кровь и тело,
но жизни продолжится рост —
молекулы делают дело.
для урока
в слове – нет человека,
в крике – нет люта зверя,
в песне – птицы-синицы,
в молчи – нет быстрой смерти.
шла в сорванном платье,
в снятых от крови балетках.
чистая и святая…
(рифму придумаем, детки?).
под льдом
написать некому.
от каждого знаешь знакомый ответ…
почему бы всех нас не выбросить в мерзлую реку,
где и выдранный ноготь приблизит немного, но свет,
где вгрызаться зубами в другого,
чтобы выплыть – бессмысленно, разве чудно…
но под льдом, где не выплыть, есть новое слово…
правда только одно.
выйди из языка —
голым, новым, поддождним,
крохи от текста куска
выплюни – может заброжжит
всё отзови новизной
зубы губами пусть хлещат…
нет. при потопе не нужен был Ной,
нужен был тот, кто зарежет.
утро вечера – всё дрянней.
плюнь в колодец – и он полней.
баба с возу – сытней волкам.
очень бывать этим двум смертям.
я не прощу этот мир.
он не пророщет меня.
если тут