Стоп. Когда общаешься с неделёким или слишком далеко забредшим в лабиринтах разума, теряешь почву под ногами. Зачем мне казаться странной? И так уже странна. Не стряхнуть и не отстраниться. Симбиоз. Как без него, если вместе? Отсекая живые потоки. Этот замкнувшийся мир. Срочно меняем образ! Себя, мира, жизни и прочего. Как? Ты знаешь. Но хочешь ли знать? Выпустить это знание наружу? Боишься кинуть, но только в этом может быть спасение для обоих. А если крах? Как жить, отстранившись и зная, что манипулятор лишился возможности манипулировать, единственной своей функции, которая ведёт к прокорму? Как упустить его из виду? Как не предвидеть финал?
Мышцы атрофируются без движения. Может быть, эта рука – единственный ещё живой орган? Зачем? Если утратится ежедневная навязанная потребность, что последует за этим? А если она – тот остов и смысл всего существования конкретного индивидуума? Просто – кормить и сопротивляться выходкам. Преодолевать в себе отвращение. И смысл только в этом? Он улетит. Однажды это свершится. Иссохшая ветвь иссохнет совсем.
Надо ли отстраниться и дать ей упасть? Надо ли дождаться её самораспада? Вакуум, тлен. Решение самое простое – ждать. Тратя себя и годы. Но на что бы они ушли без этого? Был бы в них больший смысл? Раз был смысл его прихода на землю. Это мираж. Призрачный мир. Ведь кроме меня его никто не видит. И не знает о его существовании. Это мой мираж. Это моя жизнь изнутри. Прошлого нет. Всё умерло. Смутный мираж. Странное я. Где эта бороздка за ухом? Сейчас нащупаю в ней микрочип. И в другой раз попрошу миссию менее размытую. Пусть отправят туда, где всё определённо и просто, без полутонов и… А как же он? Созданный силой моего воображения, он уснёт или выберется в следующий виток? Впрочем, я об этом вскоре забуду. Сухие ветки надо ломать…
Глава 1. Юрий
Вспоминая предсказание цыганки, тётя Зина каждый раз (случайно ли, намеренно – бог весть!) упускала из виду неожиданную паузу, странный изменившийся взгляд и готовые сорваться слова, которые гадалка поймала на самом кончике языка. Внезапное и яркое сбылось, степенная старость в окружении родных любящих людей, пронесших через невзгоды свою душу, – это ли не счастье? Что ж и желать ещё?
За полгода до двадцати семи лет, которые никогда не ощущались Юрием как значимый рубеж, вдруг принесли повестку в военкомат. Слепой 18-летний парнишка, естественно, получил вечный «белый билет» и никогда не задумывался ни до, ни после о военной службе. Но теперь, когда ему вернули утраченное в раннем детстве зрение, когда экстерном окончил школу и музучилище, стал трудиться наравне с людьми здоровыми, инвалидность с него сняли. И малолетняя Юлечка оказалась не в счёт: вот если бы двое ребятишек… И тётя Зина сплоховала, не подстраховалась вовремя справкой о слабости своего здоровья и необходимости ухода за ней ближайшего кровного родственника.
Так и вышло, что в совершенной прострации Юрий прошёл медкомиссию, был признан годным к армии и отбыл в далёкую воинскую часть, окружённый насмешливыми и дерзкими зелёными мальчишками.
Неожиданное это событие подкосило и Ольгу, застав врасплох. Словно кто-то верховный продолжал ставить ей подножки, дав лишь небольшую передышку и позволив на миг погрузиться в безусловное счастье.
«Но ведь это же всего только год!»
Глава 2. Кэтрин. Горькие вести
Кэтрин возвратилась из свадебного путешествия отдохнувшей, воодушевлённой, полной новых честолюбивых замыслов. Она решила непременно заявить свою музыкалку на конкурс негосударственных внешкольных образовательных учреждений. Кроме того, следовало добиться аттестации Юрия и двух юных преподавательниц без высшего образования в качестве педагогов-музыкантов. Это добавит молодому и малочисленному пока коллективу очков перед маститыми и прочно стоящими на ногах. Традиционный конкурс музыкантов тоже обещал быть захватывающим событием с интригой. Конечно, слишком большая дерзость – представить на него шестилетнюю пианистку Розочку и импровизатора-самоучку Юрия, но ведь и шанс такой, популяризировать свою деятельность в музыкальном сообществе города, упускать не следует. Мэтр обещал пособить в закулисье.
Сандра Горги, черноглазая девчушка восточной национальности, встретилась ей в коридоре теребящей вьющийся кончик косы.
– Сандра, ты не на занятии?
– Нет…
Кэтрин подёргала ручку двери, за которой сейчас по расписанию должен был