Роковой перстень. Александра Ильина

в конце ноября месяца 1603г. от Рождества Христова. В тот самый год, когда на английский престол вступил король Шотландии – Яков I. Едва мы встали на якорь, и преступили к разгрузке, как мне и ещё нескольким новичкам, ни разу не бывавшим на западных берегах, было приказано явиться к капитану. В его каюте нас уже ждали. Там нам и объявили, что теперь мы – собственность некого богача, который купил нас для работ на своих чайных плантациях. Один из нас – совсем ещё мальчик – кажется, его звали Рудольф – начал отчаянно сопротивляться и кричать, что так нельзя поступать со свободными людьми, коими мы и являемся. Я и бровью не успел повести, как щёлкнул затвор и молодой матрос, неловко подломив колени, грузно рухнул лицом вниз на дощатый пол каюты; дёрнулся и затих. Около его головы медленно начала растекаться тёмная вязкая лужа… Я поднял взор на капитана. Его рука сжимала всё ещё дымящийся пистолет. «Здесь нет альтернативы! Всего два пути – рабство или смерть. Они имеют один и тот же смысл, они равнозначны. Поэтому выбирайте сейчас – смерть или… смерть. За малейшее неповиновение вас ожидает та же кара, что и вашего непокорного товарища. Вы – вещи! Не более того. Всем всё ясно?» – чуть торжественно произнёс капитан. Его слова звучали громом в гробовой тишине каюты. Мы усердно закивали головами. Оказаться рядом с Рудольфом (или как там его звали) никому не хотелось. Нас увели в кандалах, как преступников. Впервые, за всё время, я искренне пожалел, что не отправился вместе с де Ферре… Вряд ли его постигла такая же участь – он был слишком умён.

      Раб нем, но не глух! Он беспрекословно подчиняется своему хозяину и терпеливо сносит все «издержки профессии». Мы работали много, очень много – по 17 часов в сутки; ели лишь утром, а пили лишь вечером. Меню было скудно – маниока (5), бататы (6), снова маниока. Вода, что нам давали, была мутна и застойна. А спали мы прямо на земле, под утлыми тростниковыми навесами. И не думайте, что мы спали много! На сон нам отводилось целых 7 часов, но почти половину этого времени мы были заняты тем, что плели корзины, делали рукоятки к ножам. Женщины плели сети, обжигали горшки – всё это составляло наши скудные средства к существованию. Если хорошо сплетены сети, то поймаешь много рыбы и будет сытный ужин; если красива будет посуда и крепкие рукояти к ножам, то хозяин продаст их на рынке, а нам взамен даст маниоки и бататов. Если же нет, то мы будем голодны и хворы. Много было среди нас белых, но преобладали всё же негры. Но нас объединяло одно – мы все были невольниками, рабами, вещами… Нас часто били и наказывали за малейшую провинность. Я сам не однократно подвергался подобным наказаниям, но однажды на мою долю выпала пытка, считавшаяся самой жестокой из всех. Дело было так. Всю ночь я не спал – гнул спину, плетя вместе со всеми сети. Так что к моменту «выхода на плантацию» буквально валился с ног. К тому же в последние дни я ничего не ел, кроме пары пресных лепёшек – наши запасы подходили к концу, а снабжать нас новыми хозяин не спешил – по городу ползли слухи об эпидемии. Был самый разгар тропического