Однако коту они нравились.
Еще ему нравилось быть свободным и независимым, хотя в глубине души он иногда завидовал тем благополучным домашним котам, чьи сытые морды появлялись весной в распахнутых форточках.
В общем, жил наш кот, как все бродячие коты: о будущем не думал, о прошлом не вспоминал, пока не приключилась с ним беда. Но об этом чуть позже.
В том же городе жила одна Художница. Она жила в высоком каменном доме, в маленькой комнатке на первом этаже. Родители Художницы умерли, братьев и сестер у нее не было, друзья заходили редко – поэтому в маленькой комнатке на первом этаже всегда было больше грустной тишины, чем веселого шума.
По вечерам Художница доставала краски и кисточки и садилась за работу. Она любила поздние часы, когда жильцы в доме ложились спать и никто не стучал, не скрипел дверями, не наигрывал на пианино “собачий вальс”.
Те из вас, кто видел, как рисуют художницы, должны согласиться, что все художницы – немножечко феи. Но феи, как известно, бывают злые и добрые. К счастью, наша Художница была доброй, иначе вся эта история имела бы печальный конец уже в самом начале.
Итак, однажды зимним вечером Художница зажгла настольную лампу и принялась за рисунок, который ей надо было закончить к завтрашнему утру. Она рисовала сказочный город с домами-башенками, черепичными крышами с флюгерами и так увлеклась, что забыла о времени. Между тем и дом, и улица за окном давно погрузились в сон, и ничто не нарушало морозной тишины.
Но вдруг – дзиннь! – что-то звякнуло об оконное стекло, точно льдинка сорвалась с крыши. Художница подошла к окну, отвела занавеску. Лунный свет заливал заснеженную улицу, вдоль тротуаров стояли неподвижные, словно заколдованные, деревья, и не было ни души – только на лавочке возле подъезда лежал бездомный кот.
Художница вернулась к столу, но едва она коснулась кисточкой бумаги, как снова раздался легкий звон – он повис в воздухе, будто встретились два хрустальных бокала.
– Странно, – подумала Художница и вновь взглянула в окно. Так же безлюдна была ночная улица, в той же позе лежал на лавочке кот.
– Если бы я была бездомной, – подумала Художница, – я бы в такой мороз нашла местечко потеплее.
На душе у Художницы стало тревожно. Рисовать больше не хотелось. Отложив кисточку, она накинула пальто и вышла на улицу. Кот на лавочке не шевелился. Глаза его были прикрыты, казалось, он дремлет. Но когда Художница подошла поближе, она заметила на шее кота обрывок веревки, а на боку – запекшуюся кровь! Художница схватила кота на руки и вздрогнула: даже на морозе его тельце показалось ей холодным, как лед.
– Бедный котик, – прошептала Художница. – Я опоздала. Ты уже замерз.
И в этот момент какой-то слабый писк коснулся слуха Художницы.
Окоченевшее тельце едва заметно дернулось в руках.
– Жив! – обрадовалась Художница и, прижав кота к груди, бросилась в подъезд.
Вот при каких печальных обстоятельствах произошла встреча кота и Художницы. Сам кот был в тот момент так плох, что почти ничего не чувствовал. И потом, позднее, он не мог понять, что за чудесное превращение произошло с ним и каким образом оказался он в теплой, уютной комнатке, и почему прикосновение человеческих рук не вызывает у него боли и ужаса, как это бывало до сих пор.
Дома Художница наполнила теплой водой ванну, опустила туда кота, согрела его, отмыла от крови и грязи, вытерла и закутала в махровое полотенце. Остаток ночи она не сомкнула глаз, а утром понесла кота к ветеринару.
Ветеринар повертел бесчувственное тело, помял коту живот, пощупал ребра и невесело крякнул.
– Похоже, не жилец ваш кот, – сказал он. – Легкие, почки – все отбито, отморожено, воспалено.
Я вам дам одно лекарство: попробуйте по два укола…
Художница молчала.
– Я не спрашиваю, кто с ним так обошелся, – вздохнул ветеринар. – Я знаю, в нашем городе распространилась опасная болезнь: болеют ею люди, а умирают животные.
Эта болезнь называется Жестокость.
Художница молчала.
– Ну вот что! Я вам дам одно лекарство… – ветеринар достал из шкафа несколько ампул с прозрачной жидкостью. – Шприц у вас есть?
Художница кивнула.
– Хорошо. Попробуйте по два укола – утром и вечером. Вряд ли поможет, но чем черт не шутит…
Художница стала делать коту уколы, как велел ветеринар, и – о чудо! – безнадежный больной начал понемногу поправляться. Прошла одна неделя, и он встал на лапы, прошла другая – у него проснулся аппетит, а через три недели, когда у кота расправились и выпрямились усы, можно было считать, что все в порядке. О, какие это были роскошные усы! Несомненно, их хозяин заслуживал, чтобы его называли по-французски – ШАРЛЬ. Так у кота появилось имя.
Шарль