И сон стремительно низвергнул Бытие,
На трон усевшись в толще мироздания.
И начертал писание сие
На лобных долях, в уголке сознания.
Быть по сему указу вам рабом!
Рабом поэзии. Ещё – рабом любви.
Плеснул на раны молодым вином,
Венок терновый кинул мне: – Лови!
Проснуться и понять – что, где и как?
Свободным я рождён или рабом?
Шепнул мне кто-то за спиной: – Дурак,
Не отражаясь в зеркале кривом.
Цветок
Сошёл туман прозрачною росой.
Он напоил луга и дал напиться мне…
Но кто-то растоптал меня босой ногой.
Я умирал, и видел как во сне -
Что в следующий раз я буду не цветком,
А, может, тем, кто растоптал меня.
И в зтой странной круговерти бытия
По лугу пробегусь я босиком…
Я ощущаю солнышка лучи.
Они ласкают луг, но не меня.
Я засыхаю, стебель мой сочит.
И стану сеном на закате дня.
Рождение
Шальные искры закружились в дикой пляске.
Закат растаял, полдень породив.
Снег алым стал и отчего-то вязким.
И всхлипнул ангел, крылья опустив.
Моей улыбки в зеркале оскал
Блеснул так ярко, обнажая суть.
Во тьме себе убежище искал,
Прокладывая новый звёздный путь.
Седая прядь растаяла, как дым,
Морщины смылись утренней росой.
Зачем опять родился молодым,
С красивою распущенной косой?
Непал
Колёса скрипели, по жаркой пустыне тащили телегу.
Три старых китайца по жаркой пустыне брели без ночлега.
И ветер в пустыне напрасно искал, где можно напиться.
Скрипели колёса, и ржавый металл ломался на спицах.
И птицы большие над ними кружили в желании пира.
Тащили телегу по жаркой пустыне безумного мира.
И ветер, не зная, за что зацепиться, одежды трепал.
Три старых китайца по жаркой пустыне тащились в Непал.
Слезинка капелькой дождя…
А вы
ноктюрн сыграть могли бы
на флейте водосточных труб?
В.Маяковский
Слезинка – капелькой дождя
На бедно-розовые губы.
Играют мраморные трубы
Сонату ржавого гвоздя.
Дремотой сладкой пахнет день
И свежескошенной травою.
И лень качает головою.
Ей подражает чья-то тень.
Сонату ржавого гвоздя
Играют мраморные трубы.
И бледно-розовые губы
Целуют капельку дождя.
Пейзаж
Над тихой речкой туман струится.
В зелёной тине – чужая жизнь.
Кому-то тоже сейчас не спится,
Горланит песню куда-то ввысь.
А я тихонько сижу у речки.
Туман белее, чем молоко.
Игриво пляшет огонь от свечки,
Рисует что-то под потолком.
Река исчезла. Туман растаял.
Свеча погасла в зелёной тине.
И стало грустно. Уже светает
За той рекою, что на картине.
Песочные часы
Вечер построен на лести, сказках и лжи.
И голова на плече незнакомого тела.
Тополь в окошке седою листвою дрожит.
Пламя в камине, и нет до меня ему дела.
Пулей голодной, горячим ударом в висок
Время считают часы на каминной полке.
Тонкою струйкой в стеклянной гробнице песок
Вновь собирает храм, чтоб разбить на осколки.
Пустыня
Рукой лаская старый камень,
Прощаясь с родиной, родными,
Всё прошлое бросаю в пламень
И устремляюсь вновь в пустыню.
В песках воздвигнуть для себя…
И, воплощая в смысл мысли,
Ломая вновь и вновь скорбя…
Все мысли в пустоши повисли.
И, наглотавшись пустоты,
И