Это подобно эффекту дежавю. Человек сталкивается с тем, что уже видел когда-то, но забыл. Будто заглянул в будущее, сам того не подозревая. Увидел в тревожном сне, а наутро позабыл, увлеченный повседневными делами. Быть может, время закольцовано. Быть может, именно эти строки уже были написаны ранее, и именно эти мысли уже посещали голову. Быть может, все ответы уже давно найдены…
Зачем мы рождаемся? Зачем умираем? Является ли тому причиной предопределенность? Душа спрашивает саму себя, ведет внутренний диалог.
Тонкая линия света…
Преодолевая на огромной скорости расстояние между Мюнхеном и Веной, сверхсовременный поезд типа ICE 5 чуть заметно покачивался из стороны в сторону. Мимо проносились поля, леса и деревушки, раскинувшиеся на высоких холмах, все больше походящие на памятники прошлых времен. Тех самых времен, когда уровень урбанизации в Германии еще не достиг пиковых отметок. Люди променяли просторы отдаленных уголков страны на духоту и стремительность больших городов, напоминавших видом своим футуристические крепости из старых фантастических фильмов. Широкие автобаны служили своеобразными стенами для этих крепостей. На дворе был 2032-й год.
Мужчина около тридцати лет, с короткой стрижкой, трехдневной щетиной, облаченный в черный костюм и белую сорочку, сидел у окна и смотрел на стремительно проносящиеся мимо виды изживающей себя немецкой провинции. Он о чем-то живо думал, и свидетельством тому были слегка нахмуренные густые брови и две ровные линии морщинок на лбу. Узкий черный галстук был чуть расслаблен, как и у многих мужчин, находившихся в тот момент в вагоне поезда. Несколько часов для того, чтобы отдохнуть от стремительного движения жизни. Углубиться в это движение настолько сильно, чтобы потерять оттого ощущение скорости. Отдаться во власть комфорта современности, где мягкие кресла в экономическом классе, чай и кофе по требованию, диетическое питание и прочие радости жизни, без которых эта самая жизнь могла бы показаться неполной.
Но мужчину, что сидел у окна, все это мало заботило. Он знал, что недолгая передышка, данная ему судьбой, или же чем-то иным, рано или поздно закончится. И тогда, выдохнув, он поднимется из кресла, сожмет руку в кулак и направится к началу вагона. Он будет идти против движения поезда, и это покажется ему метафорой его жизни. Движение против чего бы то ни было. Так уж получилось, что другого пути теперь у него не было. Время нещадно бежало вперед, как поезд, внутри которого он находился.
– Что-нибудь желаете? – на ломаном английском спросила у него проводница. Миловидная немка. Собранные на затылке белокурые волосы; аккуратная форма, подчеркивающая стройную фигуру. – Эспрессо? Капучино?
– Нет, спасибо, – ответил на чистом английском мужчина.
В тот момент на его смартфон пришло сообщение. Об этом оповестили три коротких звоночка. Он достал аппарат из внутреннего кармана пиджака. Не глядя на экран, мужчина прикоснулся к экрану пальцами правой руки и сделал несколько легких движений. Он смотрел строго перед собой, будто в один миг потерял возможность видеть окружающий его мир. Он видел нечто иное.
Спрятав смартфон обратно в карман, он встал со своего места и направился к началу вагона. Скользящим взглядом он смотрел на других пассажиров, машинально подмечая все более или менее значимые детали. Он знал, что в уравнении могли появиться неизвестные переменные, и весь его план мог пойти под откос, подобно поезду, что набрал слишком большую скорость на стремительном повороте.
Но вот мужчина прошел весь вагон из конца в начало и не заметил ничего необычного. Он выдохнул. Двинулся вперед. Напряжение нарастало с каждой новой секундой, отсчитываемой стрелкой его часов швейцарской марки Tissot. Холодный полдень. Самое время понять, что же на самом деле произошло. От мысли об этом по телу его пробежал холодок. Был ли он готов к правде?
Мужчина двигался неторопливо, так, чтобы не выделяться на общем фоне. Обыкновенный пассажир, которому по какой-то причине потребовалось пройти в соседний вагон. Но только кулаки его были сжаты, словно он в любой момент готов был вступить в смертельную схватку с врагом. Он знал, что рука его не дрогнет в момент, когда придется сломать позвоночник любому, кто рискнет встать у него на пути. Таким его сделало прошлое. Но мог ли он винить в существовании этого прошлого кого-то, кроме самого себя?
Он добрался до дверей вагона номер два. Бизнес-класс. Широкий коридор. Две двери. Чуть дальше – небольшой зал, посреди которого располагались стол и стулья. Удобное пространство для проведения конференций.
Мужчина сделал несколько шагов. Прислушался. Казалось, что сквозь тихий стук колес и вой ветра, что обдувал гладкие вагоны поезда, он мог услышать биение собственного сердца. С долей тревоги производило оно новые удары.
Скрипнула дверь. Из комнаты в коридор вышел коренастый мужчина с проседью на висках. Чуть сутулый, одетый в классический костюм темно-серого цвета. Телохранитель. Это нетрудно было понять, наблюдая