– Нет, искать бесполезно! – наконец говорит Андрей. – Будем на другой берег перебираться… Я знаю, где брод есть.
Ещё б ему не знать. Такому везде брод. В своих сапогах он и море запросто перейдет, наверное.
– Та-ак… девчонки у нас, смотрю, в кроссовках… Ничего – перенесём! – Андрей, словно какой-нибудь древний грек, поднимает на одно своё плечо Нинку, на другое – Илонку. Тщедушный Кудимов отважно хватает Наташку Палтусову, сажает на закорки. Ольга – она в сапогах – бредёт вслед за ними. Ко мне нерешительно приближается Синюшка. Настоящего его имени я не запомнила, но в спектакле университетского драмкружка «Синюшкин колодец» он играл ту бажовскую бабку – с глазами, я его сразу узнала… Видно, опыта переноски будущих психологов через речку у Синюшки немного. Он так и эдак примеряется, заходя то с одного, то с другого моего бока, и, наконец, поднимает на вытянутые руки. Так женихи обычно выносят из ЗАГСа невест.
Почти дойдя до противоположного берега, Синюшка спотыкается и роняет меня в воду.
Андрей скребёт в затылке. Стаскивает с себя куртку, свитер, велит мне снять всё мокрое и разводит костер. Предусмотрительный, он принёс с собой в рюкзаке сухие дрова – а то где бы их взять, в промозглом-то лесу? Куртка Андрея мне ровно до щиколоток. И как его мама родила, такого большого…
Сидеть у огня – то, что время от времени необходимо каждому человеку.
Кудимов даже начинает читать стихи, утвердившись на фоне моей болтающейся над костром одежонки. Я и не знала, а он поэт, оказывается.
– Читать у огня стихи – роскошь, – говорит Кудимов, – а если стихи свои, то это роскошь вдвойне…
Он читает мне, Илонке с Нинкой, Наташке Палтусовой и Ольге – своим однокурсницам, он читает совсем незнакомым пацанам с матмеха, волею случая объединённым с нами в одну бригаду по уборке картофеля, и так странно, что не боится нисколько и не стесняется – я бы постеснялась! – и от огня веет теплом в лицо, а дом далеко, и Кудимова этого я уже люблю как родного.
…
Утро началось с мерзкого кукареканья.
– Подъём! Подъём! – без интонации выкликал Вовочка, наш главный командир. Расхаживал между кроватями с большим будильником и кричал:
– Подъём! Подъём! – а будильник кукарекал. Это надо было придумать такой бесчеловечный будильник вообще… Всё китайцы. Мизантропы эти китайцы, честное слово.
– Через полчаса идём в борозду! – кричал Вовочка.
– Ты уйди, – сказали ему, – мы встанем тогда…
– Щас! Чтобы вас потом заново будить? Подъём, подъём! Другая половина вон на завтрак давно ушла!
На «другой половине» жили пацаны. Просто большая комната, такая же, как у нас.
– Но мы, – это я говорю, – не можем при тебе одеваться!
– Это почему? – удивляется Вовочка. – Что у тебя такого, чего я ещё не видел? Даю три секунды – чтоб встали все! Ра-аз… два-а…
На соседней кровати поднимает голову Лидка с журфака. Садится, отбрасывает одеяло – она спала в одних трусиках – и говорит лениво, глядя прямо на Вовочку:
– Левая грудь чешется… Значит, милого увидеть!
И смотрит, смотрит на него, и почёсывается.
И почёсывается, медленно так, – и смотрит. Но разве Вовочку этим проймёшь?
– Ты! – говорит он ей. – Дежурить сегодня остаёшься!
И хлопает дверью, козёл.
Дежурить – то есть мыть полы во всей общаге и помогать нашей поварихе Эльзе.
Та ещё задача. Попробуй-ка отдраить оба этажа! На первом комсостав живёт и свинячит. И там ещё актовый зал к тому же, вечно затоптанный грязными сапогами. А помогать Эльзе на кухне – это значит попросту всё делать за неё. Эльза пьёт жутко. Накачивается прямо с утра. Столовую принимала комиссия из областной санэпидстанции, так Эльза уселась белым халатом в винегрет, и ей пришлось здорово сосредоточиться, чтобы не повернуться к комиссии расписной малиновой задницей… Учится она на биологическом, кажется. Тут вообще все студенты, Андрей сказал. Ни одного преподавателя. И Вовочка – студент. Только вот навсегда останется тайной, какого именно факультета. Вроде нет у нас ничего для него подходящего. Всё же университет носит имя Максима Горького, а не Маркиза де Сада.
– Ничего… – говорит гордая Лидка, – ничего! Журналисты – они всегда страдают за свою активную гражданскую позицию…
…
Мы все стоим во дворе, ожидая машину, которая довезёт нас до картофельного поля. И тут