С тех пор о призраках повешенных, которые якобы появляются в Висельном ночью, люди рассказывали страшные истории. Некоторые уверяли, что видели там покойного коменданта, в полночь вешающего Пугачева на той же самой дубовой перекладине, на которой его повесил Емельян … При этом самозванец будто бы крестился и говорил: «Прости, народ православный; отпусти мне, в чем я согрубил пред тобою; прости, народ православный!..»
Впрочем, не верившие ни в Бога, ни в черта московские продотрядовцы не придали нелепым слухам никакого значения, а сразу занялись порученным им партией большевиков делом – реквизициями. По приказу ревкома все купцы и заводчики были обложены контрибуцией. Ну а неплательщиков отправляли на стоявшую у Висельного оврага баржу. Перед вступлением в город деникинцев баржу с контриками затопили.
Отправка в деревню за хлебом продотряда. Фото 1918 года.
С тех пор смельчакам, заглядывавшим в Висельный овраг в глубокую полночь, стали видеться не только призраки повешенных, но и богатеев с затопленной баржи. Раздувшиеся в воде лица утопленников горели лютой злобой, когда они, выстроившись цепочкой, медленно обходили овраг. Казалось: покойные кого-то ищут …
Суеверные камышане с той поры в Висельный овраг по ночам ни ногой. Зато крутые склоны оврага, надвое резавшего правый берег Волги, полюбились многочисленному семейству крыс. Эти серые твари жирели, копошась в отбросах не один век существовавшей здесь свалки. Так отходами своей жизнедеятельности город пытался избавиться от ненавистного ему Висельного оврага.
В ту ночь стая крыс была особенно удачливой. Спадавшая вода подбросила им очередное лакомство – бренные останки сома. И хотя рыба с распухшим брюхом оказалась на редкость большой, все равно крысиная охота этим блюдом не закончилась.
Восток уже забрезжил рассветом, когда старая жирная крыса своим писком позвала сородичей к подножию северного склона. Опытная охотница, почуяв съедобное в размытой половодьем яме, начала разгребать ее дальше. Набежавшее полчище хвостатых собратьев ускорило эту работу. И вдруг вся стая, как по команде, отпрянула с места раскопок: крысы увидели … человеческую руку.
Затем кто-то из тварей тревожно запищал, и все сообщество бросилось врассыпную. Крысиную охоту сорвали два бомжа: Васька Людоед и Ленька Собачник. Увидев руку, как бы растущую из мусора, Ленька заметил и крепко сжимавшийся ею наган. Хотел его вытащить, но не сумел. Тогда он прижал дуло пушки к себе, а Людоед начал резать руку по суставу. Окоченевшая плоть с трудом поддалась, но тут револьвер неожиданно выстрелил прямо в живот Собачнику. Потерпевший так и не понял, то ли спусковой механизм был «нажат» пальцем покойного из-за толчка, то ли так отреагировала задетая ножом мышца его руки …
Труп все-таки моргнул
Звонок из полиции, сообщавший об ограблении хлебного киоска, заставил начальника городской судмедэкспертизы П. П. Резакина сначала рассмеяться, а затем заорать что есть мочи в трубку: «Чепуха! Не может быть!» Но потом приметы грабителя, описанные оперуполномоченным из угрозыска, поубавили скепсис Петра Петровича. И он согласился: «Хорошо, присылайте машину, надо поговорить с ограбленным, может киоскер что-то напутал …»
Ожидая авто, г-н Резакин вернулся к чтению местной прессы. С особым вниманием он просматривал публикации, посвященные событию, потрясшему весь город. Камышинские газеты пестрели аршинными заголовками: «Пиршество людоедов в Висельном овраге», «Труп, защищаясь, ранил людоеда!», «Казаки, охранявшие дачи, спасли тело от злодеев», «Один каннибал скончался в операционной», «Васька Людоед под следствием», «Труп из Висельного отдали патологоанатому на растерзание» …
Сам Резакин принимал самое активное участие в эксгумации злополучного трупа, найденного казаками в Висельном овраге, где его раскопали на глубине одного метра. Правда, на паталогоанатомический стол этот труп попал не сразу. Сначала Резакин потрошил молодого парня, убитого в бандитской разборке.
Только к концу рабочего дня Петр Петрович смог заняться трупом из Висельного. При этом вид свежей резаной раны у кисти привел Резакина в сильное душевное волнение. Судмедэксперт долго бормотал: «Не может быть, не может быть!..», а затем разглядывал поврежденные ткани под микроскопом. Потом Петр Петрович резво покинул паталогоанатомичку и обратно примчался уже с дефибриллятором.
Далее Резакин с помощью этого прибора стал периодически бить безжизненное тело током. После каждого удара судмедэксперт вглядывался в зрачки усопшего, старался нащупать … его пульс. Всякий, кто в этот момент заглянул бы в отделение, посчитал бы г-на Резакина сумасшедшим.
За окном уже стало смеркаться, когда в паталогоанатомичке запахло паленым мясом, и Резакину вдруг показалось, что у покойника … дрогнули веки?! Он включил свет и несколько минут вглядывался в лицо усопшего. «Наверное, с устатку померещилось», – решил Петр Петрович и стал собираться домой.
А на следующее утро звонок охранника поднял Резакина с постели:
– Петр Петрович, морг