– Мы сделали все, что смогли, но ее травмы были не совместимы с жизнью… Мне жаль. Я… не знаю, что вам сказать… Она была в очень тяжелом состоянии… шесть ножевых ранений в брюшной полости…, переломы костей рук, ребер, и… как бы…, в общем…, ее изнасиловали – Врач стал теребить лоб, закрывая тем самым лицо, чтобы не смотреть ему в глаза.
Молодой человек сжал было кулаки, но спустя мгновение бессильно их опустил. Его бледное лицо уже не выражало никаких эмоций. Он оцепенел от ужаса, страх пробежал по спине холодком… пустота охватила его. Такая жгучая, всепоглощающая пустота. Что хотелось содрать с себя кожу и обсыпаться солью. С большим трудом он сдерживал крик. Но ни сказал, ни слова, даже не моргнул глазом, будто все, что было до этого ушло, исчезло, отвалилось и умерло. Он опустил капюшон – его глаза были мертвы, и казалось, что он тоже умер в этот момент. Медленно входя в палату и также медленно, как бы боясь разбудить, он двигался к накрытому телу. Он простоял над накрытым телом долгие минуты, толи перебарывая страх, толи лелея надежду, что все это просто злая шутка. Наконец он скинул простыню, покрывающую труп. И замер, окоченев в немом крике – он не мог даже заплакать. В этот момент в его голове крутилось множество мыслей, так быстро, что он не понимал, где находится.
– Твою мать…, опять этот сон…
Мужчина, лет 40-45 резко просыпается, после кошмара, садится на кровать и хватается за голову, сильно сжимая ее ладонью. После чего он брезгливо оглядывает свою пустую комнату. В комнате, рядом с кроватью стоял письменный стол, на котором лежал разобранный пистолет ТТ, в углу у окна лежала черная сумка. И больше в комнате не было ничего. Голые стены вызывали гнетущую атмосферу, возникало чувство, что он недавно сюда переехал и не успел распаковать вещи. Квартирка была однокомнатная, просторная с высокими потолками и лампочкой в потолке вместо люстры. Из комнаты видна прихожая, в которой много пакетов с мусором, бутылок, висит одна куртка и стоит пара сапог.
Мужчина медленно встал с кровати, подошел к окну, осторожно отодвинул угол шторы, выглянул на улицу, посмотрел в одну сторону, в другую. Улицы были пустыми, проехало несколько машин, но больше не было никого. Из-за сильного ветра во дворе под окном скрипела детская карусель, и покачивались качели. Несколько детей с ранцами прошли сквозь двор, о чем-то усиленно споря. Отойдя от окна, он остановился в центре комнаты. Из одежды на нем были только штаны. Голова грязная, лицо приятного вида, если не брать в расчет весь его внешний вид, который делает его похожим на алкаша. Однако его натренированный торс, покрытый шрамами, чуть ли не через каждый сантиметр говорил об обратном. Физическая форма, в которой он находился, сразу бросалась в глаза, каждую мышцу можно было разглядеть невооруженным взглядом. А учитывая свой возраст, он выглядел просто феноменально. И сказать, что ему за сорок можно только по седине на щетине и волосах. Он походил на гладиатора, который прошел множество кровавых битв. Его зовут – Алексей, и он наемный убийца. В последние несколько месяцев он не имел заказов. Еда в холодильнике закончилась, следовательно, надо выйти за покупками, чего он обычно не делает, так как не задерживается на одном месте надолго.
Немного размявшись, он пошел в ванную. Где долго и мучительно всматривался в зеркало, пытаясь что-то найти. Но все, что он видел в своем отражении – это пустые безжизненные глаза. Наконец он вздохнул, зачерпнул в руки воды и умылся, срезал клочки волос, которые падали на глаза. Поймав напоследок свой мертвый, ненавистный и презираемый им взгляд, он вышел на кухню. Съев последний кусок хлеба с чаем, он вернулся в комнату и стал медитировать.
Прошло четыре часа, и он уже одевался за покупками. Поверх майки он натянул черную водолазку, штаны он переодел в джинсы. Взяв перчатки и очки, он вышел в прихожую, надел ботинки, военного образца, и накинул куртку… с капюшоном. Открыв дверь, он выглянул на лестничную площадку, оглядев ее и удостоверившись, что там никого нет, он вышел, захлопнув за собой дверь. На улице уже темнело, а до магазина нужно пройти несколько остановок. Поэтому он пошел переулками, чтобы не сталкиваться с людьми, которых он за последние 20 лет стал, мягко говоря, недолюбливать.
Дойдя до супермаркета, он закурил сигарету и стал ждать, пока толпа молодежи не покинет его. Он видел, как эта толпа молодых людей вывалилась на улицу с хохотом и криками. Смотря на них, он думал о том, что тоже был таким, не знающим ничего, живущим по законам этой гребанной стаи. Но погнавшись за деньгами и властью, потерял все, что было действительно важно. А ведь он мог остановиться. Он презирал их – людей, что живут по этим законам, презирал их всем своим