Остров священной гусеницы. Александр Евгениевич Владыкин

ногочисленных улиц этого большого города. Здесь можно было встретить индийского факира, волшебной меллодией, выманивающего змею из длинного и узкого медного сосуда. Змея, как пьяная, танцевала, реагируя на незаметные взмахи его дудочки. Рядом, его соотечественники, жонглировали факелами, глотали и изрыгали огонь. Ходили напыщенные жрецы, их многочисленные соглядатаи. Под заборами, ютившиеся карлики-клоуны, перекривляли их походку. Веселье Беса несли в себе эти бродячие индийские племена. Но мудрое око Сета обходило их, и взгляд жрецов, уже привыкших к кривлянием комедиантов, скользил мимо их, вылинявших на солнце, шалашей. Черные, как и драгоценное дерево из Африки, нубийцы, точили свои мечи. Фараон пополнил своё войско наёмниками. Они совсем не знали египетского языка, приманивали женщин мешочками серебра. Фараон, каждые полгода, щедро расплачивался со своими войнами. Здесь даже можно было увидеть редкость-желтых, как желток яйца, священной птицы Ибис, женщин, найденных самим Гором, в излучинах диковинной страны. Иногда, приводили в кандалах слуг Осириса, белых людей, разговаривающих непонятным языком бездны. Фараон покупал их, чтоб скормить священным крокодилам, и богиня Таурт была благосклонна к народам Атона, к городу Фивы. Вечером, в честь праздника землевладельца, в честь ознаменования Анукет, проводился обряд очищения: ещё живой, шумерский колдун, посаженный на кол, и его избитый привязанный ученик, ждали своей участи на главной площади Фивы. Шумериец, посмел перед божественным фараоном, представить образцы письменности чуждого письма, другую науку и культуру. За что и был наказан. Нет того, чего не должно быть! Атон был склонен к Фараону, правящему Египтом. Приговорённые ждали своей участи? Колдун умирал, и только жрецы, знали, что он не переживёт эту ночь. А ученик, сегодня вечером примет целый кувшин расплавленного свинца, и слава Атону, никто и никогда не узнает, что есть такая страна Месопотамия.

      Дети, как губка, впитывали всё уличное воспитание, его менталитет, его политику, и правила действия. Никто, никто не подал воды, ни умирающему колдуну, облегчив его мучения, никто не подал воды его темноволосому ученику, эта вода стояла в ста шагах от жертвы. Солнце потихоньку заходило за горизонт. Начинался праздник. Народ стекался со всех рабочих окраин, степенные оседлые крестьяне, со своими, многочисленными семьями, заполняли площадь, знать, окруженная рабами, старалась занять лучшие места, военные, в порядке своей субординации, занимали оставшиеся свободные сектора площади. Появился Фараон, жрецы и их гриффоны-осмотрители, главные действующие лица. Про жертву вроде все забыли, Детвора, преодолев все лазейки, смогла проникнуть почти под ноги осужденным, даже слышала хриплый вздох ученика Шумерийца. Сам же Шумериец был без сознания. Было весело, но нам не понять. Над храмом зажглись факелы, большие и малые барабаны известили народ, об открытии дверей храма, и божественная Мерит, языком музыки, встречала процессию восхождения Фараона на престол. Женщины-жрецы омыли ноги живому земному богу, и словно сам, великий Нун коснулся его ступней. Смычёк, пробежал по струнам каманги, и под звуки серебряных труб, Фараон опустился на трон, поддерживая посох и плеть, символы божественной власти над смертными. Две чаши, вырубленные рабами-арамеями в розовом граните, были уже полны кровью жертв, чёрных и белых барашек. И только средняя чаша была пуста и ждала своего часа; жрец, гадающий по внутренностям жертвы, уже потирал вспотевшие от нетерпения руки. Шумерийцу дали воды с хмелящим корнем мандрагоры, налили предсмертный кубок вина с порошком марихуаны, сняли с кола. И буквально, втащили его к жертвенной чаше. Жрецы требовали, чтобы он признался в своём колдовстве, облегчая участь себе, и участь самих жрецов, которым уже порядком надоело упрямство чужеземца, не признающего египетских богов. Он сказал, на хорошем правильном языке с Фивинским выговором: -Я съем Солнце! Я убью Атона в городе его! Фараон рассмеялся, его поддержали жрецы. Вскоре вся площадь обсуждала эту шутку иноземного колдуна. Жрец, стоящий у жертвенной чаши, опробовал остроту ножа и ждал сигнала. Вдруг резко стало темнеть, на небе не стало половины солнечного диска, потом ещё, ещё…и солнце пропало. С воплями ужаса разбежались все, оставив всё у храма Атона, и оружие, и музыкальные инструменты, и посох с плетью. Шумериец дополз до трона, забрался на него, засмеялся и умер. Его никто не слышал, рядом никого не было. Операторы адронного коллайдера опять зафиксировали аварию, приведшую к пробою схемы, полетели какие -то магнитные ограничители, не выдержав нагрузки, на данном участке пути, ипытываемых частиц. Коллайдер выведен в ремонт.

      Джафар очнулся от чьего то толчка, кто-то пытался его раздеть, захватывая край его одежды. Он медленно открыл глаза. Рядом с ним стоял осел и пережёвывал часть его халата с семенами горного нута. Ослы, наверно, как и козы любят нут, -подумал он. Не было ни Фараона, не площади, не Египта. Всё было занесено песком. Песок и осёл, осёл и песок. У осла к шее была привязана длинная верёвка, убежал значит: – подумал Джафар. Мимо прошуршала ящерица. Хотелось пить. Джафар пошевелился, он так же был привязан к столбу, только столб лежал на земле, и верёвки казались ослабленными. Видно с узлами осёл поработал,-усмехнулся Джафар. Двадцать раз, по десять дней, как он с хозяином выехал из Урука, и волей судьбы, в первый же день прибытия в Фивы, по приказанию жрецов, войны фараона схватили