Фыфка. Владимир Вадимович Могирев

ик раздвинул своим остреньким носом зелёные стрелки травы и с любопытством и опаской взглянул на раскинувшуюся перед ним лужайку. Это была опушка леса. Красавицы сосны – солнечные деревья, здесь кончались и начиналось благоухающая цветущими июньскими травами поляна. Прямо перед носом малыша качалась на тонкой ножке пушистая кашка.

      – Да нет, малыш, не какашка, а кашка, – цветочек такой.

      Снизу у него трилистник, а из него к солнцу тянется тонкая травинка, увенчанная белым или сиреневым шариком соцветия. В начале лета их бывает так много, что издалека это выглядит, как сиреневое с белыми пятнами поле. Но здесь кашка была одинока. Дело в том, что трава на поляне была очень высокая. Совсем не для скромного растения, ставшего эмблемой Шотландии. Она не колыхалась от ветра, потому что день упорно клонился к вечеру. Было тихо и жарко. Только вездесущие кузнечики стрекотали свои сонатины, призывая подруг и, делая тишину старинного леса живой и радостной. Местами над волнами травы поднимались, белоснежные и нежные, как невесты, цветы белены. Её красивые зонтики, сгруппировавшись кучками, как подружки невесты, словно шушукались, покачиваясь, обсуждая последние лесные слухи.

      А у подножия пригорка, с которого ёжик смотрел на поляну, рос огромный куст шиповника. Его цветки нежные, как румянец девушки, застигнутой врасплох, неловким вопросом облепили светло-зелёный куст с семью листиками на каждой маленькой шипастой веточке, словно поцелуями.

      Между шиповником и беленой петляла лесная тропинка. Она то и интересовала маленького ёжика.

      Он потянул носом и сделал такое характерное для ёжиков пффыф-пффыф… Так они отпугивают врагов, дополняя смешное фырканье толчками их усыпанной иголками спинки.

      У ёжика была подружка – рыжая Белка, шалунья и егоза. Иногда, она ловко перепрыгивая с ветки на ветку, просила его: «Ёжик, ёжик, ни головы ни ножек, сделай фыфку!»

      Ёжик смотрел на неё грустно, а потом делал так – «пффыф-пффыф» и смешно дрыгал довольно толстенькой попкой.

      Белка стремительно, как кедровая шишка, ловко изображая падение, спрыгивала на землю и начинала кататься по земле, громко хохоча и дрыгая лапками. Солнце, пробивающееся сквозь кроны сосен, освещало то серое короткошёрстое пузико, то рыжий с чёрным пятнышком роскошный хвост. Но больше всего у ёжика замирало сердце, когда в этом весёлом дурачестве удавалось заметить милую мордочку с ушками, увенчанными необыкновенной красоты кисточками!

      Ёжику это нравилось.

      Ему казалось, что, если бы вместо кисточек были колокольцы – они бы весело звенели и своим звуком, как щекоткой приятно касались чего-то большого там, внутри грудной клетки… Там, где сердце. Как и заливистый смех проказницы.

      Ёжик был совсем маленький. Но сердце у него было большое и доброе. Он редко обижался на друзей, хотя те частенько над ним подтрунивали: «Ёжик, ёжик, ни головы, ни ножек! Покажи «ФЫФКУ»?». Он только смотрел на них грустно и, вздохнув, дёргал попкой со смешным звуком: «Пффыф, пфффыф!»

      Так и прилепилось к нему это прозвище «Фыфка».

      В тот день Фыфка решил сделать Белочке подарок. Ему казалось, что после этого она как-то иначе будет на него смотреть. Как? Он не знал. Просто чувствовал, что очень хочет удивить подружку. Но что же ей подарить?

      Белки собирают ягоды и очень вкусные орешки, запасая их на зиму. А вот яблоки они носить не могут. Тяжело это для них, понимаешь?

      И Фыфка решил угостить свою подружку настоящими красными яблоками. Но в лесу яблоки не растут. Нет, он, конечно, знал про ту яблоньку, что росла в самом центре древнего леса. Но яблоки на ней были маленькими, зелёными и кислыми.

      Вот если б достать тёмно-красных сладких, как мёд, яблок из того садика, что он навещал иногда ранним утром, когда солнышко только на треть выходило из-за горизонта, туман прятался в низинках, а трава была вся в щекотной кристально чистой росе, которую можно было слизывать маленьким шершавым розовым язычком.

      Тот сад охраняла огромная сторожевая собака. Но она была уже очень старой и совсем не злой. К тому же в середине дня она обычно крепко спала, другая ногами во сне, словно гоняясь за кем-то.

      А ещё там можно было найти блюдце с синей каёмочкой, в котором всегда было вкуснейшее коровье молоко. Откуда только оно там бралось? Фыфка не знал. Да и зачем оно ему, если чудесное молоко с тонкой восхитительной пенкой было таким вкусным.

      Одна беда – тропинка, петляющая по поляне в сторону одинокого хутора уж очень была открыта… Мог и волк с лисой его заметить и другой какой лиходей.